Великая война. 1914–1918

Прорыв на участке Горлице-Тарнув походил на таковой на линии Лиманова-Лапанов, спасший Австро-Венгрию от катастрофы в декабре 1914-го, только был более масштабным и с намного более серьезными последствиями. Как и прорыв у Лимановой, наступление у Горлице началось на узком участке фронта, в промежутке между Вислой и Карпатскими горами, но в данном случае это была в большей степени победа немцев, чем австрийцев, поскольку, несмотря на то что войска Конрада фон Гетцендорфа составляли значительную часть ударной силы, ее острие и направление были немецкими. Правда, план разработали австрийцы. Гетцендорф знал, что русская армия превосходит его войска в численности, но испытывает серьезные трудности со снабжением. С января по апрель дивизии на Восточном фронте, за исключением небольшой группы на Кавказе, получили с военных заводов всего 2.000.000 снарядов, в то время как нормой становилась артподготовка с использованием нескольких сотен тысяч снарядов. Более того, производительность русских оружейных заводов была недостаточной, чтобы снабдить всех солдат самым необходимым, что только есть на войне, — личным оружием[390]. Ежемесячная потребность в винтовках для новобранцев составляла 200.000 штук, тогда как производилось всего 50.000. Рассказы о русских пехотинцах, которые безоружными ждали, пока им достанется винтовка убитого или раненого товарища, вовсе не выдумка. Так было на самом деле[391]. Справедливости ради следует признать, что в 1914–1915 годах недостаток снарядов испытывали все армии. Расход боеприпасов при интенсивных боях недооценили все штабы, несмотря на опыт Русско-японской войны. Тогда их ежедневно требовалось больше, чем могло обеспечить производство, причем иногда в 10 раз и больше… Вот и теперь, в апреле 1915 года, полевая артиллерия британских экспедиционных сил получала десять крупнокалиберных зарядов на одно орудие в день, и это при том, что при обстреле эти десять снарядов будут потрачены за минуту[392]. Весной 1915-го Британия сумела увеличить производство боеприпасов для полевой артиллерии до 225.000 штук в месяц, а также нашла дополнительные источники снабжения, размещая заказы в Америке, хотя по-прежнему была вынуждена ограничивать расход снарядов определенным числом выстрелов в день. Французам и немцам тоже приходилось их считать, хотя в течение 1915 года производство боеприпасов у них резко увеличилось[393]. Российские войска к 1916-му также стали получать приемлемое, хотя и не слишком большое их количество, в основном из Британии и Америки. Впрочем, в 1915 году русские страдали от серьезной нехватки снарядов, усугублявшейся неэффективностью их распределения. Для наступления на линии Горлице-Тарнув немцы создали запас из 1.000.000 снарядов — русским такое было доступно только в некоторых укрепленных секторах, таких как Новогеоргиевск и Ковно, где коменданты крепостей не сообщали о своих запасах Генеральному штабу[394].

Таким образом, серьезной предпосылкой к победе стало скрытое сосредоточение живой силы, снарядов и орудий в секторе Горлице-Тарнув в августе 1915 года. Фронт был коротким, всего 50 километров. С стороны русских оборону держали 14 пехотных и пять кавалерийских дивизий 3-й армии под командованием генерала Радко-Дмитриева. На участке, где немцы предприняли наступление, между Горлице и Тарнувом, им противостояли только две дивизии, 9 и 31-я. Против них противник бросил свои лучшие части, в том числе 1 и 2-ю гвардейские дивизии, а также 19 и 20-ю ганноверские. На всем фронте наступления немцы и австрийцы имели двойной или тройной перевес в живой силе, а также значительное превосходство в артиллерии, не испытывавшей недостатка в снарядах. Всего у них было 2228 пушек, тяжелых и легких. Окопы у русских были неглубокими, а нейтральная полоса, отделяющая их от траншей противника, по большей части широкой, что позволило немцам и австрийцам за несколько дней до наступления скрытно выдвинуть свои аванпосты и вырыть новые укрытия вплотную к колючей проволоке неприятеля.

План наступления разработал Фалькенхайн, а исполнение он поручил Макензену, триумфатору кампании в Восточной Пруссии в 1914 году. Людендорф и Гинденбург предпочли бы не идти на прорыв в центре, а осуществить двойной охват противника с Балтийского и Карпатского фронтов. Оба, подобно Шлифену, недолюбливали «обычные победы», которые привели бы в данном случае лишь к отступлению русских еще дальше на восток, и настаивали на том, чтобы окружить врага и отрезать его от бескрайних родных просторов. Тем не менее они подчинялись Фалькенхайну, а тот опасался, что планы окружения русских потребуют масштабной переброски войск с запада и это поставит там под угрозу немецкие позиции. Кроме того, план Людендорфа и Гинденбурга предполагал активное участие австрийских войск, а Фалькенхайн считал это нереальным из-за продолжавшегося ухудшения боеспособности армии Габсбургов[395].