Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

Командиры полков Старорусского[394] и Новоторжского[395], успевшие «продрать» из железного кольца, рассчитывают получить «Георгия»! В Старорусском осталось около 700 чел[овек], в Новоторжск[ом] же около 1200 чел[овек]. В газетах — все те же хвастливые убаюкивающие сведения о наших доблестях!

Познакомился с г-жой Кайгородовой в ее госпитале. Уверяют, что она — немка по рождению; кроме того, в ее госпитале главным врачом состоит чистейшей воды немец. Здесь же, в передовом районе, войска продолжают обслуживаться Рижским отрядом, весь медицинский и хозяйственный] персонал коего состоит из плохо говорящих по-русски немцев!! Заведующий отрядом князь Кропоткин[396], к[ото]рого совсем не видно, сам женат на немке! А у нас в России всё стараются освободиться от внешнего и внутреннего немца!

Генерал Жнов — да будет ему Господь судья! — очень занят позированием своей персоны с «Георгием» на фотографиях. О, как бы я обожал всех этих георгиевских кавалеров, если бы не стоял я так близко ко всему, ч[то]б[ы] видеть, как у нас получаются всякие внешние отличия!![397]

13 февраля. Лазурное небо, ласковый призыв солнца, весна… весна идет… […] В довершение благостности узнал, что высочайшем] приказом от 25 января я награжден орденом Св. Станислава 1-й степени. Теперь я, значит, генерал настоящий — со звездой и лентой через плечо. […]

14 февраля. Всю ночь продолжалась ужасная канонада из крепости; почему-то плохо спалось. Большой убой. Слава Богу: говорят, что «высоту 103» мы взяли; надо теперь стараться лишь удержать ее; взято нами будто бы три батареи немецких, из коих одну только успели вывезти; есть пленные. […]

15 февраля. […] В боевом отношении что-то тихо. Не слышно целый день артиллерийской пальбы с фортов крепости.

Перед обедом зашел на вокзал. Над головой совсем невысоко взвился немецкий аэроплан; никто по нему не стрелял; вот-вот, думалось, будет сброшена на тебя бомба, но, по счастью, она слетела немного подальше, слышен был сильный взрыв; солдатики, в группе к[ото]рых я стоял, даже видели летчика, как он нагибался и спускал «какой-то кулек». Надо еще удивляться, что немцы не засыпают нас такими гостинцами, угощая ими лишь изредка.

На рассвете пресловутая «высота 103» была взята обратно немцами; мы ее, говорят, «прозевали»; предстоит ее вновь брать; назначено для этого 17-е число! Уже ухлопали на нее несколько тысяч; уложат еще новые гекатомбы человеческих тел; в данном случае — «без чувства, без толку, но с расстановкой!» По частям даем себя разбивать противнику, к[ото]рый с каждым часом времени все более и более укрепляется, и нам будет все труднее и труднее его вышибать. […]

В корпусах у нас очень малый состав; на бумаге же выходит много. Штабные заправилы поражают меня теперь своим самодовольством, развязностью и какой-то моральной и умственной тупостью, позволяющими им оперировать человеческими жизнями как какими-то пешками, и оперировать-то так грубо — ремесленно и шаблонно (куда уж до артистичности), как пишутся входящие и исходящие №№ бумаг[398].

Последнее время при общей столовой учреждена выпивательная конспирация означенной кучки штабных во главе с генер[ал]-квартирмейстером Шокоровым[399]. Насосавшиеся живительной влаги, сыны Марса делаются еще более пошлыми и циничными, имея вид именинников на похоронах. Санитарн [о]-медицинская часть стала для «храбрых» наших вояк какой-то плевательницей, куда всякий из них норовит изрыгнуть всякую гадость; по обыкновению, внимание обращается на показную сторону[400] — на форму, пуговицы, внешний лоск — «порядок», «ранжир», «раз-два, раз-два»! Ч[то]б[ы] раненые «не шлялись» по улицам[401], а сидели бы у себя в заточении лазаретов и госпиталей… […]

Вопреки писаным законам: фон Будберг уволен в отпуск на 2, а Сивере — на 6 недель; имеются случаи увольнения в отпуск (конечно, высших чинов, для коих законы не писаны!) «по смертельной болезни» жены! Г-жа комендантша мной хочет совсем завладеть: надоедает ужасно и по телефону, и лично своими бабьими приставаниями по устроенным ей разным благотворительным] учреждениям.

16 февраля. […] Совершили объезд вместе с Кайгородовой и Радкевичем нек[ото]рых врачебных учреждений «ее ведомства». Узнал радостную весть: «высота 103» нами окончательно взята, немцы будто бы принуждены теперь отступать вследствие успешности наших действий в праснышском направлении к Нейденбургу[402]. Стратеги наши потирают руки, что для немцев складывается теперь обстановка быть охваченными, но более-де шансов, что они мастерски, как вьюны, ускользнут. Денщики наши уже спрашивают: «Скоро ли мы опять приедем в Марграбово?» Этот город они предпочитают Гродно, к[ото]рый они называют «низьменным». […]