Великая война и деколонизация Российской империи

Корнилов считал, что только продолжение террора сможет решить проблему краха военной системы; он не способен был признать, что приказ войскам действовать против гражданского населения и саботажников только способствовал подрыву дисциплины. Он, как и большинство бывших офицеров, был разгневан неподчинением, дезертирством, а превыше всего – солдатскими комитетами и комиссарами, которые разрушали любимую им армию. По его мнению, единственным способом остановить крушение российской армии были укрепление власти офицеров и их единение, подорванное революционными событиями. Для Корнилова это не подлежало обсуждению. В ярости оттого, что солдаты предъявляли требования и ультиматумы своим офицерам, он тем не менее первым из генералов продемонстрировал неповиновение политическому руководству на более высоких уровнях командной иерархии. Конфликт с Временным правительством начался на раннем этапе. Как мы видели, в апреле, когда Керенский отказался использовать военную силу для подавления антимилюковских беспорядков в Петрограде, Корнилов кипел от злости. Когда в июле Керенский предложил ему должность главнокомандующего, он выдвинул ряд требований, включая такое неоднозначное, как возрождение смертных приговоров для солдат и полная самостоятельность в выборе боевых командиров. Керенский не смог убедить своих коллег отклонить требование по причине нежелания Корнилова соблюдать субординацию в отношении гражданских властей, однако его не послушали [Kerensky 1919: 27]. За этим последовали и другие конфликты. На момент назначения Корнилов был командующим Юго-Западным фронтом, а Временное правительство назначило на его прежний пост генерала Черемисова, повысив Корнилова в военной иерархии. Корнилов воспринял это как несогласие с его ультиматумом о невмешательстве политиков в решения военного командования, и назвал имя собственного кандидата – генерала Балуева. Черемисов отказался уйти по доброй воле, и понадобилось все хитроумие комиссара Временного правительства М. М. Филоненко, чтобы разрешить ситуацию, не доводя до крупного открытого конфликта в кругах высшего командования [Katkov 1980: 45].

В августе Корнилов пришел к убеждению, что для спасения армии необходимо не только в ней вернуть применение «жестких мер»[451], но и в российском правительстве прибегнуть к диктаторским методам. Другие высшие генералы совместно с Союзом офицеров настаивали, чтобы Временное правительство признало свою ошибку – недоверие к военным командирам, прекратило совать нос в дела армии, объявило Декларацию прав солдата не имеющей силы и опять-таки узаконило смертные приговоры [Katkov 1980: 53]. Керенский и другие политические вожди в течение июля и августа пытались утихомирить генералитет, разъясняя, что последнее требует времени и что подобная программа станет самоубийством для Временного правительства. Все эти переговоры привели Корнилова к простому логическому заключению: армия не добьется успеха без дисциплины, дисциплину могут восстановить только расстрельные команды, а расстрельные команды никогда не введет слабое Временное правительство вместе с подстрекателями из Петросовета. Отсюда следует, что нужно устранить двоевластие, чтобы спасти армию. Необходима диктатура.

Корнилов и те, кто позднее встал на его сторону, заявляли, что хотя он и стремился к диктатуре, но не настаивал, что диктатором должен быть именно он. Корнилов никогда в открытую не озвучивал желания свергнуть правительство Керенского, но, разумеется, был достаточно опытен, чтобы делать столь предательские заявления. Его действия говорят о том, что он стремился к мантии диктатора-спасителя. Он упивался лестью политической элиты на Государственном совещании в Москве в августе, где в своем выступлении выказал и политические амбиции, и проявил качества истинного военного. Что еще важнее, он начал перемещать лояльные ему войска, особенно Дикую дивизию, к Петрограду, а также выводить войска из Кронштадтской крепости и морской базы, где господствовали революционные настроения. Его начальник штаба генерал Лукомский пригрозил уйти в отставку, услышав об этом, но его уверили, что перемещение войск необходимо для защиты Временного правительства от большевистского переворота. Керенский, правда, вряд ли принадлежал к числу друзей Корнилова, судя по тому, что во время визитов Корнилова в Зимний дворец его всегда сопровождали верные текинцы.