Великая война и деколонизация Российской империи

Брест-Литовский договор стал кульминацией революционных событий, происходивших в течение уже целого года, и ключевым моментом деколонизации Российской империи. В тот год политическим сознанием народов империи Романовых завладели многие проблемы, самыми значительными из них были война и статус империи. Революционная Россия и Центральные державы в статье I объявляли, что «состояние войны между ними прекращено». И что они «решили впредь жить между собой в мире и дружбе». В то же время статьи III—VIII провозглашали конец Российской империи в Восточной Европе. Советская делегация соглашалась, что «области, лежащие к западу от установленной договаривающимися сторонами линии, принадлежавшие раньше России, не будут более находиться под ее верховной властью». Российские органы политической власти и военные силы, уже выведенные из Польши, Литвы и земель Белоруссии, должны покинуть Финляндию, Эстонию, Латвию, Украину, Восточную Анатолию, Карс, Ардаган и Батум. Обе стороны соглашались «уважать политическую и экономическую независимость и территориальную неприкосновенность Персии и Афганистана»[480]. Великая война, в которую Россия вступила, дабы защитить империю, теперь оканчивалась ее разрушением.

Несмотря на обещания, Брест-Литовский договор не положил конец ни военным действиям, ни политическим связям великороссов с элитами и обществами имперской окраины. В считаные дни немецкие и австрийские войска снова сражались с силами большевиков на Украине, как и обещали делегаты Центральных держав, о чем знали все, кто подписывал оба Брестских договора. А в считаные недели силы Красной армии были выбиты с территории Украины, кульминацией чего стало взятие Харькова 8 апреля. 5 марта немецкие войска прибыли в Финляндию по вынужденному приглашению Карла Маннергейма, чтобы воевать против Красной гвардии, сформированной по образцу и при поддержке их российских противников. Участие России в конфликте продолжалось весь март, отчасти потому, что финские коммунисты начали считать помощь, которую им оказывал Ленин, обязательной [Smith 1958: 48-63]. Белые в Финляндии вскоре одержали победу. Между сторонами, заключившими договор, не могло быть «особого мира и согласия», и немецкая армия продолжала наступать, дойдя до Ростова-на-Дону.

Смысл заключения договора для большевиков состоял не в демобилизации, которая уже случилась, а в неотложной необходимости быстрого расширения Красной армии. Центральный комитет в ряде писем к местным должностным лицам разъяснял причины подписания мира, в то же время неуклонно настаивая на необходимости набора в Красную армию. Как писала Е. Д. Стасова (Секретариат ЦК) местному совету Уфимской губернии в день подписания договора, «сейчас особенно остро вновь стал вопрос о войне и мире, и в связи с ним вопрос о Красной Армии. Что делается Вами в этом направлении? Вы должны понять, что для борьбы со всесветным империализмом нам надо иметь хорошо дисциплинированную и обученную нашу социалистическую армию»[481]. 15 марта генерал Бонч-Бруевич прислал Ленину подробную записку, настаивая на возобновлении призыва для борьбы с враждебными немецкими войсками. В конце месяца Ленин дал согласие, инициировав тем самым цепь событий, результатом которых станет создание народной Красной армии [Sanborn 2003: 43]. А месяц спустя Троцкий вновь заявит в обращении к советскому руководству, что основной угрозой большевистскому режиму является не контрреволюция внутри страны, а империалистическая Германия [Троцкий 1923-1925, 1: 113]. Брест-Литовский мирный договор принес немало перемен для Восточной Европы, но только не мир – ни в действительности, ни в умах политиков.

Заключение