Великая война и деколонизация Российской империи

Однако, как ясно из этой главы, совмещение идеалов национального самоопределения и мира никогда не имели особого смысла, и уж точно не в Восточной Европе времен войны, где боевые действия отличались частой переменой обстановки и жестокостью. Из другой работы Ленина, написанной после 1915 года, становится ясно, что он ожидал, что империалистическая война окончится только с началом гражданской войны [Ленин 1951, 21: 286]. Именно это логическое следствие применения такого инструмента, как национальное самоопределение – не мир, возникающий в горниле войны, но сдвиг от войны между государствами к войне внутри страны. Такие гражданские войны, особенно в период деколонизации, редко носят локальный или ограниченный характер. Напротив, внешние силы оказывают воздействие как на политические баталии за определение «наций», так и на военные конфликты вокруг этих баталий. Уже в ноябре 1917 года Центральные державы подготовили почву для прогерманских деклараций о «самоопределении» таких территорий, как Эстония, где была запущена пропагандистская кампания с валом петиций в поддержку идеи о том, что Эстония мечтает о своей аннексии Рейхом [Arens 1994: 312-317]. В военной области немцы вели против большевиков «войну чужими руками» за Украину почти весь 1918 год. Большевики в Петрограде подписали мирный договор, однако харьковский филиал партии продолжал военные действия. Украинская Народная Республика, заключившая сделку с Центральными державами, в апреле была ими бесцеремонно отброшена в сторону, когда немцы назначили гетманом П. П. Скоропадского [Yekelchyk 2007: 73-76]. На этих землях произошел плавный переход от мировой войны к гражданской. Даже военная форма не поменялась. Действительно, как показало восстание в Туркестане, о котором мы писали в главе 5, в период революционных событий грань между двумя войнами была размыта.

Заключение Крушение империи

Гражданская война

Подписание Брест-Литовского договора стало самым заметным моментом деколонизации в 1918 году, но, конечно же, не остановило процесс распада империи. На всей территории бывшей империи продолжалась Гражданская война – вслед за большевистским переворотом практически везде запылали яростные бои локального масштаба. В большинстве случаев их вели солдаты, либо демобилизовавшиеся, либо дезертировавшие из района военных действий. Эти люди утратили желание участвовать в мировой войне, но сохранили и оружие, и осознание силы и права на насилие. Многие из них изначально поддерживали большевиков, например во время кризисов конца 1917 года, а когда, демобилизовавшись, вернулись домой, власть Советов укрепилась. Связь между бывшими солдатами и партией была сильна и в другом отношении. Местное население зачастую ассоциировало их с партией, а партию, таким образом, с возвращением в их города и села беспорядка и людей, склонных к насилию [Badcock 2007; Retish 2008; Новикова 2011]. С течением времени ветераны упрочивали свои позиции в партийных рядах, особенно в сельских районах, где большевики традиционно имели меньше влияния[485]. И все же было бы неверно предполагать, что ветераны войны представляли собой единый либо структурированный пробольшевистский блок. Когда зимой и в начале весны 1918 года Красная армия начала кампанию набора добровольцев, были предприняты попытки облегчить для ветеранов процедуру возврата в армейские ряды, но мало кто предпочел вернуться [Sanborn 2003:44-45]. Офицеры в основном вступали в сражающуюся против большевиков Белую армию, а многие бежали на земли казачества после того, как столицы империи перешли в руки красных. В первое время Добровольческая (Белая) армия состояла практически исключительно из офицеров и очень небольшого количества нижних чинов под их командованием [Kenez 1971: 72].