Великая война и деколонизация Российской империи

У потенциальных командиров Гражданской войны первой половины 1918 года было достаточно политической воли и настроя воевать, вот только им не хватало солдат, чтобы вести полноценную войну. Мелкие стычки между идейными группировками белых и красных были яростными и кровопролитными, как о том свидетельствовали ветераны Ледяного похода (февраль-март 1918 года), а также первый командующий Добровольческой армией генерал Корнилов, погибший в сражении 13 апреля 1918 года. В разгар этих первых конфликтов казалось, что большевики одерживают верх. В конце 1917 – начале 1918 года Советы захватили власть в большинстве городских поселений страны. Враждебные Советам города и селения оказались лицом к лицу с эшелонами поездов, полных активистов революции. Большевики развернули так называемую эшелонную войну не только на Юге, но и в Сибири, и на Украине [Mawdsley 1987:17]. В масштабах всей страны, однако, власть Советов в городах была не слишком прочной, не говоря уже о сельской местности. Например, в Сибири большевики взяли власть в крупных городах вдоль Транссибирской магистрали, однако эта власть оставалась на зачаточном уровне. Одобрение, полученное большевиками у сибирских крестьян благодаря принятию Декрета о земле, было подорвано жестокими реквизициями зерна в Западной Сибири в начале 1918 года [Smele 1996: 13-14]. В Архангельской губернии насаждение тяжелой рукой новых, революционных форм местного самоуправления вынудило все социальные группы объединиться для борьбы с чужаками из столицы. Даже районные Советы выступили против попыток Совнаркома захватить власть на местах [Новикова 2005: 126; Kotsonis 1992: 534, 538].

Однако весной 1918 года обе стороны перешли к более масштабной политической и военной мобилизации. В местностях, находившихся под контролем и белых, и красных, был возобновлен призыв, и обе стороны искали себе союзников как в стране, так и за рубежом среди множества участников, чья поддержка в противостоянии еще не была гарантирована. Вначале казалось, что главными союзниками станут иностранцы. Вскоре после подписания Брест-Литовского договора в марте Германия с относительной легкостью оккупировала Украину и, как мы уже видели, в апреле поставила Скоропадского гетманом. 8 апреля оплот большевиков, город Харьков, перешел под власть Центральных держав. 8 мая немцы дошли до Ростова-на-Дону и сыграли важную роль в сражениях за Украину и юг России. На севере немцы в феврале двинулись к Петрограду, и поддержка, оказанная белофиннам, в марте настолько напугала союзников, что британские силы в Мурманске увеличились на несколько сотен человек. На востоке японская и британская морская пехота в апреле вошла во Владивосток. Нетрудно было усмотреть связь этих сил с антибольшевистской оппозицией. Для иностранных армий и политиков пестрый набор националистов, монархистов и либералов казался гораздо более благоприятным, чем красная угроза со стороны Ленина и его сторонников.

Тем не менее самый важный иностранный союзник белогвардейцев в 1918 году не принадлежал к числу Центральных держав. Им стала группа из 35 000 чешских и словацких военнопленных, которые пытались пробраться домой, чтобы сражаться за независимость. Как мы знаем из главы 3, Россия, наряду с другими воюющими странами, набирала представителей этнических меньшинств, недовольных положением в своей стране, в лагеря военнопленных, надеясь в одно и то же время получить в свое распоряжение солдат и сыграть на национальных разногласиях в имперских структурах своих противников. Одним из самых успешных предприятий такого рода стал Чехословацкий корпус (или легион), который сражался на стороне России на Восточном фронте весьма умело и крупными силами, особенно после того, как Временное правительство позволило чешским вербовщикам вести свою деятельность в лагерях весной 1917 года. Переговоры оказались успешными и привели к тому, что большевики позволили им свободный проход на восток – во Владивосток и далее морем в Соединенные Штаты и, в перспективе, в Европу, но только если они согласятся сдать оружие. Понятно, что Германия оказала на большевиков серьезное давление в том, что касалось последнего пункта, особенно после подписания Брест-Литовского договора. Также понятно, что чехи в революционной России не верили никому, поэтому погрузились в поезда со всеми предосторожностями и с оружием. Когда они узнали о приказе Троцкого дать ход декрету о сдаче оружия, то яростно выступили против, опасаясь ареста и расстрела. 25 мая 1918 года по всей Транссибирской магистрали, где проходили поезда с чехословаками, начались бои. Легионеры с легкостью одержали верх над своими противниками-красными и вскоре стали доминирующей военной силой в большинстве крупных городов вдоль железной дороги [Lincoln 1989: 93-94].