Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

«Когда письмо было закончено и запечатано, — писал позже Пуришкевич, — Дмитрий Павлович вышел из кабинета отправить его по назначению, хотя мы все трое чувствовали некоторую неловкость друг перед другом, ибо все, в письме написанное, было умело продуманною ложью и изображало нас в виде незаслуженно оскорбленной добродетели».

Пуришкевич слишком снисходителен. У каждого порядочного человека письмо это вызывает гадливое, брезгливое, презрительное чувство.

Государыню это письмо не обмануло и не ввело в заблуждение, как думали его составители. Оно лишь явилось беспощадной само-характеристикой, выданной себе самим князем Юсуповым. Императрица приказала отправить письмо министру юстиции, министру же Протопопову было подтверждено о невыезде Юсупова из Петрограда. Вечером государыне показали вечерний выпуск газеты «Биржевые ведомости», где было напечатано: «Сегодня, в шестом часу, в одном из аристократических особняков центра столицы, после раута внезапно окончил жизнь Григорий Распутин-Новых».

Последняя искра надежды исчезла. Из Петрограда передавали, что там среди интеллигенции настоящее ликование. Что совершившееся — лишь начало террора. Что готовятся новые покушения. Что в первую очередь намечена А. А. Вырубова.

Государыня просила Лили Ден переночевать у Анны Александровны и утром явиться во дворец и выполнять, что надо по части приемов.

Вечером была получена телеграмма от государя с советом обращаться за помощью к Протопопову. Около десяти вечера Протопопов доложил по телефону, что повеление относительно задержания отъезда Юсупова выполнено. Что князю Юсупову, приехавшему на Николаевский вокзал с князьями Федором, Никитой и Андреем Александровичами[130], дабы ехать в Крым, жандармским офицером было объявлено повеление ее величества не покидать столицы, и князь Юсупов, проводив князя Андрея Александровича с его воспитателем, вернулся во дворец великого князя Александра Михайловича, где и живет. С ним вернулись и князья Федор и Никита Александровичи.

После этого доклада императрица послала государю последнюю за этот «тревожный день» телеграмму такого содержания: «Протопопов делает все возможное. Пока еще ничего не нашли. Ф., намеревавшийся уехать в Крым, задержан. Очень хочу, чтобы ты был здесь. Помоги нам, Боже».

Протопопов так сильно напугал возможностью покушения А. А. Вырубову, что в квартире ее был помещен сильный наряд охраны. И госпожа Ден провела там весьма тревожную ночь, боясь какого-то фантастического нападения. Охранное отделение установило в те дни очень курьезный факт. Оказалось, что самые фантастические сплетни и слухи о предполагавшемся будто бы терроре распространялись несколькими молодыми дамами высшего общества, знакомыми участников убийства. В их числе была и Марианна Эриковна Дерфельден, рожденная Пистолькорс[131]. Лет шесть тому назад она была замужем первым браком за гвардейским гусаром Дурново. Она вела знакомство с Распутиным. Однажды Дурново, явившись внезапно на небольшое собрание почитателей старца, застал момент, когда старец обнимал его жену. Сильным ударом гусар сбил старца с ног, увел жену, а Распутин лежа кричал: «Я тебе припомню».

Скоро затем супруги развелись. Вот эта-то Марианна, по свидетельству А. А. Вырубовой, вела теперь среди рабочих агитацию против императрицы.

К вечеру 17-го числа весь великосветский Петроград, посольства, думские круги, редакции, вся полиция — все уже были уверены, что Распутин убит и что убили его великий князь Дмитрий Павлович, Юсупов и Пуришкевич. «Биржевые ведомости» оповестили об убийстве весь Петроград.

Этой осведомленности помогали и следы преступления, и сами участники дела. Пуришкевич послал в Москву телеграмму: «Все окончено», и ее копия уже находилась у Протопопова.

Князь Юсупов сам явился к своему дяде М. В. Родзянко, великому князю[132], который знал о готовившемся убийстве. Увидав племянника, госпожа Родзянко, со слезами на глазах, обняла и благословила его. Родзянко одобрил [убийство Распутина], как писал позже Юсупов: «Своим громовым голосом обратился ко мне со словами одобрения». От Родзянко, конечно по секрету, узнали некоторые его великосветские и думские знакомые.

Юсупов же рассказал о случившемся и своему другу английскому офицеру Райнеру[133], служившему в английской разведке в Петрограде, начальником которой был известный сэр Самуель Хоар. Это был один из способов, которым освещались наш двор и придворные круги. Отсюда осведомленность английского посла Бьюкенена. Французский посол Палеолог тоже имел хорошую информацию — и агентуру, и много приносили ему сведений великосветские дамы.

Пресса имела сведения и от полиции, и из квартиры Распутина, где Акилина, епископ Исидор и так называемый секретарь Симанович открыто и с негодованием называли имена убийц.