Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

Немного позже Родзянко послал им вторую телеграмму, которой приглашал армию и флот «сохранять полное спокойствие и питать полную уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прекращено или ослаблено… Временный комитет, при содействии столичных войск и частей и при сочувствии населения, в ближайшее время водворит спокойствие в тылу и восстановит правильную деятельность правительственных установлений».

Новая власть совершенно игнорировала монарха. В ту ночь, без официального, по-видимому, обсуждения Временный комитет уже решил низвергнуть государя и возвести на престол цесаревича при регенте великом князе Михаиле Александровиче.

Почти одновременно с Временным комитетом народился под одной с ним кровлей второй революционный орган — Совет рабочих и солдатских депутатов. Когда толпа раскрыла тюрьмы, в числе освобожденных оказалась и рабочая группа при Центральном бюро Военно-промышленного комитета во главе с Гвоздевым. Руководители ее направились в Таврический дворец, где они с несколькими интеллигентами и левыми депутатами образовали Временный исполнительный комитет Совета рабочих депутатов. В него вошли: Керенский, Чхеидзе, Скобелев, Гвоздев, Соколов, Стеклов-Нахамкес и еще несколько человек. Они выпустили воззвание, приглашая присылать делегатов по одному от роты и от каждой тысячи рабочих. В 10 часов вечера уже началось заседание Совета, который стал именоваться Советом рабочих и солдатских депутатов. Делегаты, конечно, были самочинно выбранные. Утвердили Исполнительный комитет, в который, кроме уже названных, вошло много народа, и в том числе — представители от революционных партий. Председателем оказался социал-демократ Чхеидзе, товарищем председателя — Керенский.

Исполком назначил комиссаров во все городские районы, приказал формировать красную гвардию, делегировал Чхеидзе и Керенского во Временный комитет Государственной думы, назначил Продовольственную комиссию, дабы наладить питание солдат, отбившихся от своих частей, сформировал небольшую группу, которой дали громкое название «штаба» и которая, однако, первая стала принимать меры по обороне дворца на случай нападения правительственных войск. В ней в ту первую ночь главную роль играл военный чиновник, помощник библиотекаря Николаевской военной академии Масловский (партийный эсер Мстиславский) и лейтенант Филипповский. С ними и вошел в связь комендант Энгельгардт.

Этот «штаб» обосновался в комнате № 41. Никаких войск в ту первую ночь в распоряжении этого «штаба» не было. Хабалов напрасно боялся каких-то сорока пяти тысяч восставших. Но они, эти революционеры, были сильны революционным порывом, революционной инициативой. А главная их сила заключалась в позорном бездействии царского правительства, и главным образом Протопопова и Хабалова с его штабом.

Около 11 часов вечера какие-то молодые люди, по приказанию Керенского, арестовали председателя Государственного совета Щегловитова. Керенский лично принял арестованного, лично замкнул дверь в комнату и ключ держал в кармане.

В Царскосельском дворце 27-е число было первым днем, когда императрица поняла наконец всю серьезность происходящих в Петрограде событий. Стараясь казаться спокойной, царица очень волновалась. Наследнику было хуже. Новости о военных бунтах поразили царицу. Верность войск казалась ей всегда вне сомнений. И вдруг — бунты!

В 11 часов 12 минут утра царица отправила первую тревожную в тот день телеграмму: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Аликс». В 1 час 5 минут телеграфировала: «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Аликс». В 9 часов 50 минут вечера телеграфировала: «Лили провела у нас день и ночь, не было ни колясок, ни моторов. Окружной суд горит. Аликс».

Окружающие были в большой тревоге. Телефонные новости были ужасны. Но императрицу старались не беспокоить. Приближающуюся катастрофу все-таки никто из бывших при ее величестве не предвидел.

В 10 часов вечера генерал Гротен был вызван к телефону военным министром Беляевым. Беляев, по совету Родзянко, советовал немедленно увозить императрицу с детьми куда-либо из Царского Села. Завтра, может быть, будет уже поздно. На Царское Село может быть произведено нападение толп из Петрограда.

Гротен доложил о разговоре обер-гофмаршалу графу Бенкендорфу. Последний немедленно вызвал к телефону Могилев, генерала Воейкова, передал ему это известие и просил доложить его величеству и испросить указания. В ответ было получено повеление государя приготовить немедленно поезд для отъезда ее величества с детьми, но до утра императрице об этом не докладывать. Было передано и то, что государь предполагает выехать в Царское Село и прибудет рано утром 1 марта. Гофмаршальская часть стала готовиться к отъезду. Генерал Гротен сделал все надлежащие распоряжения относительно поезда.