Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

На подавление революции Ивановым надеялись и Федоров[167], и Воейков.

В 3 часа 45 минут ночи царский поезд «литера А» подошел к станции Малая Вишера, отстоявшей в 154 верстах от Петрограда. К удивлению тех немногих, кто в поезде не спал, оказалось, что на станции стоял шедший на час впереди поезд «литера Б». Оказалось, что, когда поезд «литера Б» пришел в Малую Вишеру, коменданту поезда подполковнику Талю вручили телеграмму Воейкова: «Настоять на прибытии в Царское Село». Таль передал это приказание генералу Цабелю, командиру собственного Железнодорожного полка. Но в это же время к Цабелю явился офицер его полка Герлях и доложил, что станции Любань и Тосно заняты революционерами. Что ему самому, бывшему в наряде в Любани, удалось уехать на дрезине, но что в Любани стоят взбунтовавшиеся войска с пулеметами. Путь императорским поездам загражден революционерами. Этот доклад заставил и Цабеля, и Таля признать положение опасным. Было решено дальше не двигаться, а ожидать прибытия царского поезда «литера А».

Генерал Цабель распорядился занять чинами полка все сооружения станции, подполковник же Таль с полковником Невдаховым были наготове ликвидировать всякое враждебное действие, но все служащие станции вели себя безупречно.

Таково было положение в Малой Вишере, когда подошел царский поезд «литера А». Цабель, Таль, Дубенский, Штакельберг, Невдахов, Суслов, все одетые по-походному, поджидали его. Все направились к свитскому вагону. Подполковник Таль и генерал Цабель поднялись к дворцовому коменданту. Он, как и вся свита, спал. Генерала разбудили и доложили о случившемся. Воейков быстро оделся. Состоялся обмен мнениями — что делать. Кто-то высказал мысль вернуться в Ставку, кто-то предлагал вернуться, но ехать в Псков. Все были за то, что продолжать путь на Тосно нельзя ни в коем случае. Кто-то сказал: вот если бы впереди нас шел поезд с эшелоном генерала Иванова…

Воейков отправился с докладом к государю. Разбудили его величество. Государь принял генерала. Выслушав спокойно доклад и мнение Воейкова, государь повелел: повернуть обратно, а в Бологом свернуть на запад и идти на Псков, потому что там аппарат Юза, то есть прямое сообщение с Петроградом. Воейков передал кому надо повеление его величества, ехавший в царском поезде помощник начальника Николаевской железной дороги Крен отдал соответствующие распоряжения, и царский поезд «литера А» в 4 часа 50 минут утра 1 марта двинулся обратно на Бологое. За ним через несколько минут, вне правил, отправился и поезд «литера Б».

В 9 часов утра 1 марта императорский поезд «литера А» прибыл в Бологое. Здесь он едва не сделался игрушкой в руках революционного правительства, о чем около государя никто не подозревал.

В Бологом, дабы продолжать движение на Псков, поезд должен был перейти с Николаевской дороги на Виндаво-Рыбинскую и переменить паровозы. О прибытии государя со станции кто-то дал знать в Петроград, в министерство — Бубликову. Бубликов сообщил Родзянко и запросил: как поступить с императорским поездом. Родзянко приказал: царский поезд задержать, государю передать телеграмму от Родзянко с просьбою дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое экстренный поезд.

Телеграмма была передана по проводу лично Ломоносовым, но ответа на нее не последовало. Начальник же Виндаво-Рыбинской железной дороги Правосудович сообщил Ломоносову по телефону, что из императорского поезда из Бологого поступило требование дать назначение поезду на Псков. Ломоносов ответил: «Ни в коем случае».

— Слушаю. Будет исполнено, — ответил Правосудович.

Но не прошло и десяти минут, как по телеграфу Ломоносову передали сообщение из Бологого, что «поезд „литера А“ без назначения, с паровозом Николаевской дороги, отправился на Псков».

Взбешенные Бубликов и Ломоносов стали принимать меры, чтобы загородить путь на Виндавской дороге и тем помешать движению на Псков императорских поездов, но выполнить это им не удалось. Около 3 часов дня оба поезда благополучно прибыли на станцию Дно. На станции Дно был полный порядок. Жандармы произвели несколько предварительных арестов. Телеграфист представил повторную телеграмму для государя императора от Родзянко с просьбой аудиенции.