Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

Присутствовавшие находили, что отречение необходимо. В тот момент приехал А. И. Гучков, который, как председатель Военной комиссии, все время объезжал полки и вокзалы и принимал меры обороны Петрограда. Гучков был особенно возбужден и взволнован, так как его автомобиль только что был обстрелян солдатами и ехавший с ним князь Вяземский был убит. Гучков горячился, что положение ухудшается с каждым часом. Анархия растет.

С минуты на минуту можно ожидать резни всех офицеров. Надо что-то делать. Надо совершить нечто, что сразу бы изменило все положение и спасло бы и офицерство, и династию, и монархию. Необходимо отречение государя. Надо дать России нового монарха, с которым бы примирился «народ».

Гучков, давно мечтавший об отречении государя, предлагал собравшимся послать его к государю просить отречения в пользу наследника. Он заявил, что если комитет не решится на этот шаг, то он, Гучков, все равно выполнит его на свой риск и страх. Присутствующие решили, что Гучков поедет как уполномоченный от Временного комитета Государственной думы. Гучков просил послать с ним еще кого-нибудь. Вызвался ехать Василий Шульгин, монархист. Никто не протестовал. Позже Шульгин писал:

«Мы обменялись еще несколькими словами. Я постарался уточнить. Комитет Государственной думы признает единственным выходом из данного положения отречение государя императора, поручает нам двоим доложить об этом его величеству и, в случае его согласия, поручает привести текст отречения в Петроград. Отречение должно произойти в пользу наследника цесаревича Алексея Николаевича. Мы должны ехать, конечно, в полной тайне» (Шульгин В. В. Дни).

В шестом часу утра А. И. Гучков и В. В. Шульгин покинули Таврический дворец и затем сумели уехать в Псков.

В Псков в лице их ехали не выбранные делегаты от Государственной думы, как то думают многие и поныне, а два добровольца-политикана, на поездку которых согласились семь или восемь усталых, растерявшихся членов Временного комитета Государственной думы во главе с Родзянко и Милюковым…

Глава 42

День 2 марта в Царском Селе. — Настроение во дворце. — Бунт роты собственного Железнодорожного полка. — Слухи из Петрограда. — Разгром квартиры министра двора и артист Мамонт Дальский. — Царица и проект манифеста великого князя Павла Александровича. — Великие князья Павел Александрович и Кирилл Владимирович. — Уход с охраны рот Гвардейского экипажа. — Письмо императрицы государю. — Грабежи в Царском Селе. — Нейтральная зона. — 2 марта в Петрограде. — Впечатление от Приказа № 1. — Образование Временного правительства. — Министры Керенский и Милюков. — 2 марта в Ставке, в Могилеве. — Генерал Алексеев — сторонник отречения государя. — Разговор генералов Лукомского и Данилова. — Телеграмма Алексеева всем главнокомандующим [фронтами] № 1872 по вопросу отречения. — Переговоры генералов. — Телеграммы генералу Рузскому и великому князю Николаю Николаевичу. — Ответы главнокомандующих. Составление доклада государю

С утра 2 марта в Царскосельском дворце царила большая тревога. Из города шли слухи, что готовится нападение на дворец. В [царском] павильоне ночью взбунтовалась рота Железнодорожного полка, охранявшая павильон и пути к нему. Убили двух офицеров; рота ушла в Петроград. Из Петрограда сообщили, что толпа разгромила и подожгла дом министра двора графа Фредерикса, считая, что он немец. Толпой громил руководил красавец-артист, любимец провинциальных сцен Мамонт Дальский. Он вдруг сделался анархистом и встал во главе одной из банд. Дальский не стеснялся хвастаться позже, какие вещи он отобрал для себя из квартиры Фредерикса, и в их числе — громадное чучело медведя, стоявшее при входе. Больную графиню едва спасли и увезли в один из госпиталей.

В 11 часов утра генерал Гротен, в присутствии графа Бенкендорфа, вручил императрице пакет от великого князя Павла Александровича. Граф прочитал ее величеству заключавшийся там акт. Это был как бы манифест с обещанием Конституции после окончания войны. Императрица выслушала документ, ничего не ответила и спрятала его.