Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг.

РУЗСКИЙ: «Ваши сообщения, Михаил Владимирович, действительно рисуют обстановку в другом виде, чем она рисовалась здесь, на фронте. Если страсти не будут умиротворены, то ведь нашей родине грозит анархия надолго, и это прежде всего отразится на исходе войны. Между тем, затратив столько жизней на борьбу с неприятелем, нельзя теперь останавливаться на полдороге и необходимо довести ее до конца, соответствующего нашей великой родине. Надо найти средство для умиротворения страны. Прежде передачи вам манифеста не можете ли мне сказать, в каком виде намечается разрешение династического вопроса?»

РОДЗЯНКО: «С болью в сердце буду теперь отвечать, Николай Владимирович. Еще раз повторяю, ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам, войскам, решил твердо войну довести до победного конца и в руки немцам не даваться. К Государственной думе примкнули Петроградский и Царскосельский гарнизоны, то же самое повторяется во всех городах, нигде нет разногласия, везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозное требование отречения в пользу сына при регентстве Михаила Александровича становится определенным требованием. Повторяю, со страшной болью передаю я вам об этом, но что же делать. В то время, когда народ, в лице доблестной нашей армии, проливал свою кровь и нес неисчислимые жертвы, правительство положительно издевалось над нами, — вспомните освобождение Сухомлинова, Распутина и всю его клику, вспомните — Маклакова, Штюрмера, Протопопова, все стеснения горячего порыва народа помогать по мере сил войне, назначение Голицына, расстройство транспорта, денежного обращения и непринятие никаких мер к смягчению условий жизни.

Постоянные аресты, погоня и розыски несуществующей тогда еще революции. Изменение состава законодательной палаты в нежелательном смысле. Вот те причины, которые привели к этому печальному концу.

Тяжкий ответ перед Богом взяла на себя государыня императрица, отвращая его величество от народа.

Присылка им генерала Иванова с Георгиевским батальоном только подлила масла в огонь и приведет только к междоусобному сражению, так как сдержать войска, не слушающиеся своих офицеров и начальников, решительно никакой возможности нет. Кровью обливается сердце при виде того, что происходит. Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут. Остановите ненужные жертвы».

РУЗСКИЙ: «Все то, что вы, Михаил Владимирович, сказали, тем печальнее, что предполагавшийся приезд ваш как бы предвещал возможность соглашения и быстрого умиротворения родины. Ваши указания на ошибки, конечно, верны, но ведь это ошибки прошлого, которые в будущем повторяться не могут при предлагаемом способе разрешения переживаемого тяжелого кризиса. Подумайте, Михаил Владимирович, о будущем. Необходимо найти такой выход, который бы дал немедленное удовлетворение. Войска на фронте с томительной тревогой и тоской оглядываются на то, что делается в тылу, а начальники лишены авторитетного слова сделать им надлежащее распоряжение.

Переживаемый кризис надо ликвидировать возможно скорее, чтобы вернуть армии возможность смотреть только вперед, в сторону неприятеля. Войска в направлении к Петрограду были направлены с фронтов по общей директиве из Ставки, но теперь этот вопрос ликвидируется. Иванову несколько часов тому назад государь император дал указания не предпринимать ничего до личного свидания.

Эта телеграмма послана через Петроград, и остается только пожелать, чтобы она поскорее дошла до генерала Иванова. Равным образом государь император изволил выразить согласие, и уже послана телеграмма два часа тому назад вернуть на фронт все, что было в пути. Вы видите, что со стороны его величества принимаются какие только возможно меры, и было бы в интересах родины и той ответственной войны, которую мы ведем, желательным, чтобы почин государя нашел отзыв в сердцах тех, кои могут остановить пожар».

Сообщив затем проект манифеста, генерал продолжал:

РУЗСКИЙ: «Если будет признано необходимым внести какие-либо частичные поправки, благоволите меня уведомить, равно и об общей схеме такового.

В заключение скажу вам, Михаил Владимирович, я сегодня сделал все, что подсказывало мне сердце и что мог для того, чтобы найти выход в деле обеспечения спокойствия теперь и в будущем, а также для того, чтобы армиям в кратчайший срок обеспечить возможность спокойной работы. Этого необходимо достигнуть в кратчайший срок. Приближается весна, и нам нужно сосредоточить все наши усилия на подготовке к активным действиям и на согласовании их с действиями наших союзников. Мы обязаны думать также о них. Каждый день, скажу больше, каждый час в деле водворения спокойствия крайне дорог».