Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

Снова возник вопрос: можно ли отыскать другие средства для достижения победы. Этот трагический год принес еще одну обманчивую иллюзию, которая на миг приподняла занавес в будущее, но затем опустила его вновь. 20 ноября на фронте 3-й британской армии под командованием генерала Джулиана Бинга, сражавшейся у Камбре, в 6 часов 20 минут утра, прикрывшись артиллерийской завесой из 1000 снарядов, совершенно внезапно и без всякой артиллерийской подготовки, волна из 378 танков под «зонтом» из 289 самолетов, возглавила атаку 8 дивизий на немецкую позицию, являвшуюся частью линии Гинденбурга. Генерал-майор Хью Эллес, командуя королевским танковым корпусом, информировал своих солдат: «Я сам намерен возглавить атаку на дивизии центра». Это намерение он выполнил, находясь в танке «хильда» модели «Марк-IV», на котором был укреплен самый большой флаг танкового корпуса, какой можно было достать. Это был достойный жест, поскольку считалось, что танковый корпус в этой атаке очень рисковал, причем не только своими машинами и жизнями своих офицеров и солдат, но и своим существованием. Если бы танки не смогли добиться успеха, то этот род механизированного оружия был бы надолго отставлен. Но танки не проиграли. Повсюду противник был захвачен врасплох и деморализован. Танки сокрушили немецкие проволочные заграждения, огромные фашины падали на их траншеи, помогая танкам преодолевать их; продвижение вглубь составило 3–4 мили на 6-мильном фронте, этот участок линии Гинденбурга был захвачен. Было взято 6 тысяч пленных и более 100 орудий. К 4 часам пополудни 20 ноября одно из самых удивительных сражений в истории было выиграно. Резервных танков не было, и экипажи, сражавшиеся целый день, очень устали. Пехота была еще более утомлена, и дальнейшее продвижение было невозможным.

День 20 ноября был триумфальным, но в нем уже виделись признаки последующего упадка. В этом бою было потеряно 179 танков. Конница, полностью готовая к активным действиям, потерпела неудачу. Траншейная война почти полностью убила «кавалерийский дух»; тяжелый урон всадникам могли нанести даже одиночные пулеметы. Хуже всего было то, что ключевая позиция, нависающая над флангом поля боя – гряда Бурлон, – оставалась в руках противника. И не было танковых резервов. Из-за этих обстоятельств вспыхнувшее сражение не было похоже на то, что планировал Хейг. Германская активность возродилась: к фронту, находившемуся под угрозой, потекли резервы. Британская же армия, истощенная и ослабленная, не имея резервов (ее последний резерв, сотня тяжелых орудий и пять дивизий, находился теперь в Италии), нашла в себе силы для очень кропотливой борьбы – ярд за ярдом, траншея за траншеей, сопротивляясь частым и яростным контратакам, она шла вдоль гряды Бурлон. Это продолжалось в течение недели, пока их не заставил остановиться острый недостаток боеприпасов; теперь британцы, полные надежд, отдыхали, подсчитывая свои успехи. Теперь немцы в свою очередь преподнесли сюрприз. 30 ноября, вскоре после рассвета, они нанесли сильный ответный удар новыми, спешно подобранными силами. Через два дня они вернули себе почти все, потерянное перед этим, захватив почти столько же пленных, сколько взяли британцы. С помощью оставшихся танков и прославленной в британской армии гвардейской дивизии их удалось остановить. Через три дня сражение при Камбре закончилось, унеся с собой по 45 тысяч человек с каждой стороны.

Разочарование участников сражения было острым, но это было не самое худшее. Уильям-Эллис писал: «Когда 21 ноября колокола в Лондоне продолжали звонить в честь победы при Камбре, то, сознательно или нет, в звоне слышался погребальный звон по старой тактике и приветствие новой. Камбре стал Вальми новой эпохи войны, эпохи войны механической техники».

Это было совершенно верно. Камбре дал безошибочный ориентир в будущее. Но тогда эти колокола с их преждевременными восторгами были самым ярким символом разбитых надежд и трагических заблуждений 1917 года. В беспросветном мраке приближалось последнее военное Рождество.

Глава 14 Бросок игрока