Великая война. Верховные главнокомандующие

На другой день я пошел с докладом к Н. Н. Янушкевичу, но он не принял моего доклада, указав, что не в силах заниматься этими делами в том тяжелом состоянии духа, в котором он находится. Я остался у него, и он мне рассказал очень многое, что мне совершенно не было известно. Один только раз, в Барановичах, я застал Н. Н. Янушкевича крайне взволнованным, и он поделился со мной, рассказав, как тяжело ему работать вместе с Ю. Н. Даниловым, который позволяет себе действовать прямо наперекор определенно данным ему Янушкевичем указаниям. Тогда как раз был какой-то вопрос в связи с просьбой маркиза Лагиш, который Данилов исполнил по-своему, совсем не так, как указал ему Н. Н. Янушкевич. После этого ни разу у Н. Н. Янушкевича не вырывалось при мне что-нибудь по отношению к Данилову, но, конечно мне было видно, что их отношения никогда не были хорошими. Вместе с тем, видя то внимание, которое Великий князь проявлял к Ю. Н. Данилову, я был уверен, что он его очень ценит.

Теперь, когда я пришел к Янушкевичу, мы поговорили, что называется, по душе, и он рассказал мне, что Великий князь, так же как и он, тяготился присутствием Данилова и не любил его, но они не считали возможным его сменить, ввиду того, что Данилов в течение нескольких лет был генерал-квартирмейстером Главного управления Генерального штаба; в его руках была разработка всего плана войны, следовательно, он всецело подготовлен был к его должности в штабе Верховного, тогда как Янушкевич прекрасно понимал, что сам он к роли начальника штаба подготовлен не был. Тем не менее, оказывается смена Данилова была недавно решена и заместителем ему был выбран Н. Н. Головин.[288] Великий князь, узнав, что Головина тоже зовут Николай Николаевич, сказал: «Будет, значит, три Николая Николаевича».

Перемена эта должна была произойти чуть ли не в июне, но, на несчастье, с этим вопросом о необходимости смены генерал-квартирмейстера сунулся председатель Государственной думы М. [В.] Родзянко;[289] этого было довольно, чтобы Янушкевич, рассердившись, что вторгаются в его права, уперся, и уход Данилова задержался. Тем не менее, это должно было случиться в самом скором времени. Но теперь уже поздно. Тут же Янушкевич мне сказал, что М. В. Алексеев оставляет всех ближайших помощников в Ставке, кроме генерала Данилова, которому предложено принять дивизию, но он страшно обижен таким предложением и требует назначения не менее, как командиром корпуса. Решение этого вопроса оставлено до прибытия в Ставку Государя Императора и нового начальника штаба.

В эти дни у меня было много хлопот с устройством моего управления. Гостиницу, намеченную квартирьерами, я забраковал: она была довольно далеко от губернаторского дома, где был центр Ставки и, к тому же, была очень грязна. Осмотрев здание окружного суда, я решил занять его под свое управление. В огромном зале суда прекрасно устроились почти все офицеры, причем часть столов пришлось поставить на возвышение, где раньше заседал суд; тут же нашлись комнаты, где могли работать писаря. Хозяйственная часть поместилась в третьем этаже, а большую часть этого этажа я отвел под помещение для писарей, где они разместились очень удобно. Таким образом, все были на месте, и все были довольны.

Совсем около зала суда было по коридору несколько комнат, которые все были заняты состоящими при Великом князе лицами, но с предстоящим отъездом Великого князя все они должны были уехать и освободить свои комнаты, за исключением протопресвитера о. Георгия и Б. М. Петрово-Соловово. Я решил занять для себя лично две небольшие комнаты, в которых помещался генерал Крупенский; вход в первую из них был с той же площадки лестницы, куда выходила дверь из зала заседаний суда, а вторая комната не имела особого выхода, – в нее можно было пройти только через первую; она могла служить спальней, а первая – служебным кабинетом. Таким образом, я был совсем рядом со своим управлением, и все это опять-таки было очень удобно.

Другие части моего управления тоже удалось устроить довольно удобно, но, конечно, все было разбросано; о том сосредоточении, которое было в Барановичах, не приходилось и думать. Нестроевая рота и обоз поместились почти за городом, в казармах недалеко от вокзала; там же были и конюшни, где свободно разместились все офицерские и обозные лошади. Автомобильная команда поместилась на противоположном конце города, за Днепром; там был большой пивоваренный завод, принадлежавший до войны немцу, а теперь закрытый; там было обширное здание, из которого вышел прекрасный гараж, вместивший все наши автомобили; в доме владельца завода поместился начальник команды, В. Р. Вреден, а во флигелях и других постройках завода были устроены помещения для шоферов, столовая, кухня и все необходимые мастерские.