Великая война. Верховные главнокомандующие

Во время инспекций Государя проверялась боеспособность войск, настрой и боевой дух командного состава, офицеров и нижних чинов. При этих визитах Императора отличала особая внимательность и деликатность. Он стремился посетить все части и батареи в инспектируемых войсках, здоровался со всеми военнослужащими (с офицерами – лично) во время смотров. Так, на празднике Георгиевских кавалеров 26 ноября 1915 г. Государь обошел и пообщался со всеми 170 офицерами – кавалерами ордена Святого Георгия. И хотя это отняло полтора часа его времени, такое подробное знакомство Николая II со своими офицерами сыграло положительную роль, так как произвело огромное впечатление на всех присутствующих. Характеризуя значимость посещения Императором воинских частей, находящихся на передовой, военный цензор в Ставке Верховного главнокомандующего М. К. Лемке писал: «Всем нравятся здесь частые поездки царя к войскам; Николай Николаевич ездил только в штабы фронтов, а войска почти не видел».[477]

Визиты Николая II на фронт позволяли ему получать большой объем информации о ситуации на фронте. Общаясь с непосредственными участниками боевых действий, Государь видел реальную картину, складывающуюся в действующей армии, зачастую сильно отличающуюся от той, которую рисовали ему в Ставке. Император слышал мнение фронтовиков о своем высшем командном составе. По свидетельствам очевидцев, это приносило свои плоды: «Государь внимательно слушал доклады начальствующих лиц, вставляя свои замечания, которые ясно показывали, что он знает подробно все действия доблестных войск до отдельных частей и их начальников включительно. Это видимо не нравилось некоторым из высших чинов штаба».[478]

Во время одной из поездок по фронту Николай II вместе с Наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем оказался непосредственно на линии фронта – в 3–4 км от передовой, в зоне огня полевой артиллерии противника. Граф Д. С. Шереметев вспоминал: «Государь настойчиво требовал, чтобы Его допустили до передовых окопов наших пехотных подразделений. Генерал-адъютант [Н. И.] Иванов боялся взять на себя такую ответственность, но Господь Бог, видимо, благословил желание Государя: с утра пал сильный туман, дорога, ведущая к окопам и обстреливаемая неприятельской артиллерией, сравнительно была более безопасна. Генерал-адъютант Иванов настоял, чтобы было не более трех автомобилей. […] Окопы были заняты одним из наших пехотных полков. Государь приказал Цесаревичу хранить полное молчание. Рота солдат, вынырнувшая из окопа и возвращавшаяся на отдых, с удивлением узнала Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ними Государь Император с Наследником Цесаревичем. Возвращение Государя из сферы огня окончилось, слава Богу, благополучно».[479]

Значение смотров и посещений Императором частей действующей армии во время тяжелой войны имело огромное значение. Войска, ведущие однообразную военно-походную жизнь, долгое время видевшие лишь свое ближайшее начальство, буквально наэлектризовывались от вида самой фигуры русского монарха, подтягивались и ободрялись. Генерал-майор П. Н. Краснов[480] писал о своих впечатлениях от визита Императора и Наследника в январе 1907 г.: «Государь взял на руки Наследника и медленно пошел с ним вдоль фронта казаков. Я стоял во фланге своей 3-й сотни и оттуда заметил, что шашки в руках казаков 1-й и 2-й сотен качались. Досада сжала сердце: “Неужели устали? […] Разморились”. Государь подошел к флангу моей сотни и поздоровался с ней. Я пошел за Государем и смотрел в глаза казакам, наблюдая, чтобы у меня-то, в моей “штандартной” вымуштрованной сотне, не было шатания шашек. Нагнулся наш серебряный штандарт с черным двуглавым орлом, и по лицу бородача, старообрядца, красавца-вахмистра потекли непроизвольные слезы. И по мере того, как Государь шел с Наследником вдоль фронта, плакали казаки и качались шашки в грубых, мозолистых руках, и остановить это качание я не мог и не хотел».[481] А. С. Лукомский отмечал: «Видя Государя я, как и другие, испытывал только чувство обожания, подъема и ощущение, что сделаешь все, что будет приказано Царем… В войсках ощущались те же чувства к Царю и Наследнику».[482]