Великая война. Верховные главнокомандующие

Ключевая должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего также была замещена Императором очень удачно. Занимавшие эту должность генералы М. В. Алексеев (с августа 1915 г.) и заменявший его на этом посту (с 10 ноября 1916 по 17 февраля 1917 г.) В. И. Гурко много сделали для стратегического руководства боевыми операциями Русской армии. Если план кампании 1914 г. был разработан еще до начала войны и был призван увязать, прежде всего, собственные стратегические планы и интересы стран – союзников по Антанте,[485] то план кампании 1915 г. (наступление в расходящихся направлениях), разработанный штабом Великого князя Николая Николаевича, был явно неудачен. Планирование кампаний 1916–1917 гг. было более адекватным и полностью отвечало сложившимся стратегическим и оперативным реалиям. И это не случайно. М. В. Алексеев был классическим штабным работником, военным ученым и хорошим стратегом; В. И. Гурко проявил себя в годы войны как талантливый фронтовой генерал, дальновидный стратег, военачальник с широким военным кругозором, удивительной энергией. Многие из современников оставили свидетельства, подтверждающие это мнение. Так, генерал М. А. Свечин отмечал: «Разбирая вопрос о смене командования с военной точки, нельзя не видеть, что окружение Великого князя и его ближайшие сотрудники слабее сотрудников Государя».[486] Д. Н. Дубенский писал об аппарате Ставки: «Генералы: [В. Н.] Клембовский, [А. С.] Лукомский, [П. К.] Кондзеровский – ближайшие помощники генерала [М. В.] Алексеева, – все это умные толковые люди, известные генералы Генерального штаба, работали свое дело усердно, и вообще Ставка была поставлена твердо».[487]

В перспективе Государь планировал обновить и состав главнокомандующих армиями фронтов. Из четырех лиц, занимавших эти посты в 1915–1916 гг., один был хорош (А. А. Брусилов), один отличен (Н. Н. Юденич; так как в состав Кавказского фронта входила только одна армия, фактически он руководил фронтом) и двое были «неудовлетворительны» (А. Н. Куропаткин и заменивший его Н. В. Рузский, а также А. Е. Эверт). Кадры, для того чтобы сменить не отвечающих требованиям времени военачальников, к концу третьего года войны у Верховного главнокомандующего уже были. За время с 1914 г. на первые роли выдвинулся ряд талантливых командармов, среди которых наибольшего внимания заслуживали В. И. Гурко, П. С. Балуев,[488] П. А. Лечицкий и др. Наглядной иллюстрацией процесса смены высшего командного состава в Русской армии служит назначение главнокомандующим армиями Румынского фронта храброго боевого генерала В. В. Сахарова (официально он был назначен помощником августейшего главнокомандующего армиями Румынского фронта – короля Румынии Фердинанда I).[489] Другой генерал – П. А. Плеве – один из лучших русских командармов Первой мировой войны, с декабря 1915 г. возглавил Северный фронт (к сожалению, состояние здоровья вынудило его в феврале 1916 г. оставить эту должность). Выдвинувшийся в годы Великой войны генерал В. И. Гурко, делясь своими впечатлениями от общения с Государем в момент своего назначения командующим войсками Особой армии, вспоминал: «… Государь сказал мне, что он избрал меня на роль командующего Особой армией для того, чтобы начальство над гордостью Русской армии – Императорской Гвардией – попало в умелые руки. Император выразил сожаление, что Гвардия, будучи столь мощной силой, в тех случаях, когда требуется энергичный натиск, редко используется с достаточной осмотрительностью и несет большие потери, не приносящие достойных результатов».[490] При анализе высшего командного состава Русской армии следует помнить, что чем выше стояли лица в военно-должностной иерархии, тем более медленным было их обновление (согласно действующему законодательству).

Одной из важнейших задач, стоявших перед Государем в годы Первой мировой войны, был поиск военачальников и создание для них условий, при которых они могли бы применить свои способности на деле, принести пользу действующей армии. Император предоставил максимальные возможности для хорошо зарекомендовавших себя генералов, доверяя им оперативное руководство боевыми операциями. Но если как военные специалисты представители высшего генералитета России (прежде всего Ставки) стояли на должном уровне, то их морально-нравственные качества, как показали события февраля 1917 г., оказались не на высоте.