Великанша

Что есть дом, в котором жило несколько поколений? Это сумма живших в нем поколений, а она, в свою очередь, складывается из тех вещей, которые оставило после себя каждое поколение. Возьмем число восемь и предположим, что оно появилось путем таких вычислений: 2+2=4; 4+2=6; 6+2=8. В Доме Дикенсонов было время Теодора, время Нельсона и время Байрона. А прежде всех них было время старой женщины в вольтеровском кресле. Пусть ее время равняется двум, время Теодора — четырем, время Нельсона — шести, а время Байрона — восьми.

А теперь давайте представим себе дерево. Ствол состоит из колец, и по их количеству можно судить о возрасте дерева. Теоретически, если убирать годовые кольца одно за другим, дерево должно постепенно становиться всё моложе и моложе. В случае с деревом это невозможно. Но дом — не дерево. «Годовые кольца» такого дома — вещи, оставленные жившими в нем людьми: кресла, диваны, столы, часы, книги. Эти «кольца» можно убрать, наверное, не полностью, но по крайней мере так, чтобы «кольцо» потеряло принадлежность к тому или иному временному периоду. И, если дом обставлялся строго по периодам, то, убирая «кольца», можно обмануть законы времени.

А теперь пойдем от восьмерки назад: 8–2=6; 6–2=4; 4–2=2. Подумайте: что связывает с настоящим временем такую сложную структуру, как дом, где жило несколько поколений одной семьи? Конечно, присутствие вещей, принадлежащих настоящему времени. И присутствие людей, живущих в настоящем. Заброшенный и необитаемый дом, в конечном счете, приобретает репутацию «дома с привидениями». Соседей это тревожит, город ищет возможность быстрее избавиться от такой достопримечательности. Таким образом, люди вступают во взаимодействие с силами времени, которые тоже не особо благоволят заброшенным домам. Дело в том, что о существовании таких домов очень легко забыть, и дурную славу о них распространяют специально для того, чтобы привлечь к ним внимание. Такой дом действительно преследуют призраки, но не из прошлого, а из будущего — могущественные крылатые приспешники сил времени.

Но бывает, что дом теряет связь с настоящим, не будучи заброшенным и необитаемым. О таких домах силы времени неминуемо забывают. Тогда дом возвращается в самый подходящий для него временной момент, синхронизируется с ним и находится в нем, пока этот момент не проходит, после чего оказывается в пустоте и в безвременье. В обычных случаях там он и остается, и память о нем стирается из сознания людей. Но Дом Дикенсонов нельзя назвать «обычным случаем»: его «годовые кольца» были настолько индивидуальны, и их «убирали» так точно, что он возвращался в прошлое не один, а три раза. В третий раз причинно–следственные связи полностью нарушились — да так, что исчезла первоначальная отправная точка. Тогда силы времени пробудились, обнаружив, что цикл изменился без их ведома, и немедленно отправили своих приспешников исправлять ситуацию. Задача у них была такая: сделать так, чтобы двойка равнялась восьмерке, воздействовать на теорию вероятностей таким образом, чтобы Дом Дикенсонов построил Теодор, и тогда первоначальный интерьер датировался бы более поздним периодом. А ключом ко всёму была старая женщина, дремлющая в вольтеровском кресле.

Приоткрыв глаза, старая Элизабет Дикенсон увидела комнату, освещенную слабым огнем камина, и трепещущие крылья цвета лаванды.

— Ну же. — сказала она с нетерпением. — Давайте. Делайте свое дело, и покончим с этим. Почему вы заставляете ждать старую женщину?

Тишина, и снова — жуткое хлопанье кожистых крыльев. Элизабет опять задремала. Пламя в камине гудело, пожирая остатки чиппендейловского комода. Что–то холодное и шелковистое коснулось ее щеки, но она не пошевелилась и не открыла глаза.

— Облачите меня в саван, если так нужно. — пробормотала она. — Укройте одеялом из сырой земли. Делайте свое дело скорее.

Хлопанье крыльев усилилось, и этот шум действовал на неё, как снотворное.

— Прости меня, Мэтт. — прошептала она. — Сама не зная, я держала твою жизнь в своих руках. Сама не зная, я позволила тебе умереть.

Она глубже вжалась в кресло. Здесь так тепло, так покойно…

«Лягу я спать, глаза затворю, гоблинам душу доверю свою. Если во сне я случайно умру; гоблины душу мою заберут…»

В дверь громко стучали.

Медная колотушка мерно ударялась в обшивку двери.

Молодая Элизабет Дикенсон открыла глаза.

Серебристая паутина окутывала ее и вольтеровское кресло. Взмахнув рукой, она скинула паутину, и как будто пелена упала с глаз. Часы на каминной полке показывали четыре девятнадцать.

Мэтт, подумала она. Пришел просить прощения. Её бесплотная душа бросилась в холл и ухватилась за защелку; изо всех сил стараясь сдвинуть её и отпереть дверь. Но сил не хватало. «Помоги мне, помоги же! — кричала она той себе, что осталась в комнате. — Еще мгновение — и он уйдет, и тогда будет поздно!»

Но тело, управляемое разумом, не двинулось с места.