Велики амбиции, да мала амуниция

– У Бога, Пётр Андреевич, всего много. Вероятно, и счастье где-нибудь да есть!

***

Красные стены Донского монастыря величественно выступали из белых объятий снега, вздымаясь к ясным, залитым солнцем небесам. В храме, украшенном уже еловыми ветками, шла служба.

– Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас! – тянули хрустальными голосами певчие.

– Аки херувимчики поют, – прослезилась Соня, крестясь.

Анна Степановна слабо улыбнулась. От большого скопления народа в храме было душно, и от этого у Кумариной начинала болеть голова. Она старалась не поднимать глаз ввысь, зная, что, стоит засмотреться на чудные росписи храма, голова закружится, и она, пожалуй, не устоит на ногах. Неподалёку стоял молодой семинарист с острым носом, длинными волосами и щёткою усов. «На Гоголя похож…» – подумала Анна Степановна.

– Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне, и присно, и вовеки веков! Аминь!

– Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!

Когда служба окончилась, Кумарина, поддерживаемая под руку Соней, вышла из храма и, остановившись на ступенях его, глубоко вздохнула.

– Что с вами, барыня? Никак дурно сделалось? – забеспокоилась Соня. – Надо извозчика скорее и домой!

– Нет, Соня, – покачала головой Анна Степановна, – я такой путь проделала не для того, чтобы теперь домой ехать…

– Так, может, лучше в другой раз?

– Никаких других разов! У меня принцип: никогда не откладывать на завтра то, что могу сделать сегодня. Головную боль я уже заработала, так что теперь уж не всё ли равно?

В этот момент на лестнице показался семинарист, которого Кумарина заметила ещё во время службы.

– Ну-ка, позови его мне, Соня, – велела она.

Соня поправила платок и направилась к семинаристу. Тот со вниманием выслушал её и, подойдя к Кумариной, почтительно поклонился.

– Чем могу служить, сударыня? – спросил он.

– Верно ли говорят, будто здесь при монастыре некий прорицатель обитает? – спросила Анна Степановна.

– Мандрыга, что ли? Есть такой. Только он не при монастыре, а за монастырём в собственном домишке живёт.

– А не окажите ли вы нам любезность проводить нас до него?

– Отчего бы и нет? – пожал плечами семинарист.

Кумарина опёрлась на его руку, и они направились вдоль монастырской стены. Соня шла за ними, неся трость, которую отдала ей барыня.

– А что, собственно, известно об этом Мандрыге? – спросила Анна Степановна своего спутника.

– Странный человек. В Москву он приехал несколько лет назад. Говорят, будто бы он испанец. Да и по виду похож. Какой религии он, доподлинно неизвестно. В храме не бывает, хотя иконы в доме содержит. Прозывается Мандри. Но у нас его все Мандрыгой кличут.

– Но он не вовсе сумасшедший?

– Да я бы сказал, что вовсе… не сумасшедший. Он похож на юродивого, но, знаете ли, по-моему тут актёрства больше… Мандрыга – человек, мыслящий вполне трезво. Я бы даже сказал, себе на уме.

– Что ж он, шарлатан, выходит дело?

– А, вот, тут не сказал бы… Он очень большие способности имеет. Человека насквозь видит. Вот, придёт к нему дурной человек, так он его на порог не впустит. А хорошего рядышком с собою посадит да по руке гладит. И, что особенно удивительно, всё-то о человеке знает. О чём он думает, что в прошлом было… У нас однажды в монастыре покража произошла. И по всему выходило, что вор – кто-то из братии. Настоятелю очень не хотелось сору из избы выносить и пошёл он к Мандрыге. Мандрыга его послушал и говорит: собери вечером всю братию, я приду и вора укажу. Вечером все за трапезою собрались. Приходит Мандрыга. Поглядел на братию и говорит: «Кто виноват, у того руки дрожат. Чарка на пол, кто чужое лапал…» И ушёл. А под конец трапезы один молодой монашек чарку разбил… Ну, настоятель к нему в келью отправился и там нашёл покражу! Представляете? И много случаев разных было. К Мандрыге со всей Москвы люди ходят. И большинство именно по случаю покражи или чего-либо в этом роде. К нему даже раз сам господин квартальный надзиратель приходил.

– Вот, барыня, я же говорила, что это то, что вам с Николаем Степановичем нужно! – воскликнула Соня.

– Всё может быть, – задумчиво ответила Кумарина.

– А что, у вас пропало что-то? – поинтересовался семинарист.

– Да не у нас… У других…

– И что же? Что-нибудь ценное?

– Совесть, – отозвалась Анна Степановна.

Наконец, впереди показался небольшой, но весьма приличный домик.

– Вот, мы и пришли, – сказал семинарист. – В первую дверь заходите смело, а во вторую постучите и не входите сразу, покуда он не пригласит.

– Спаси Христос, что проводили, – поблагодарила Кумарина и, взяв у Сони свою трость, поднялась на крыльцо дома.

Первая дверь открылась легко, и обе женщины оказались в сумрачной прихожей, заваленной каким-то хламом.

– Боязно как-то, – прошептала Соня.

Анна Степановна пожала плечами и, подойдя ко второй двери, постучала. Из-за неё раздался скрипучий голос:

– С палками в гости – к псам играть в кости. Палку брось – будешь мандрыгин гость.

Кумарина отставила палку и постучала снова.

– Гостья знатная, сударыня богатая, милости просим к Мандрыге в гости!