Великие адмиралы

Можно только догадываться о положении Фаррагата в качестве подопечного и протеже командира корабля. Он легко мог заработать всеобщую неприязнь, и за спиной у него и Портера могли поползти слухи. Внешне подчиненные исполняли бы приказы, но на самом деле старались бы их активно саботировать. В действительности произошло обратное. Хотя Дэвиду исполнилось всего 10 лет, он уже успел немало походить на шлюпке со своим настоящим отцом и плавал на торговом судне вместе с приемным. Поэтому он сумел доказать своим товарищам по кораблю, что море ему знакомо. В общем, он удачно начал свою службу и быстро показал себя хорошим моряком, хотя и очень маленьким.

Разумеется, он был вынужден носить настоящий мичманский мундир, что было нелепой необходимостью. Однако непосредственная манера поведения и очень серьезное отношение к любому порученному делу быстро рассеяли все сомнения, которые могли возникнуть относительно его статуса. Вместо того чтобы нажить врагов, Фаррагат быстро стал всеобщим любимцем. Одной из обязанностей мичмана было командование шлюпочным экипажем. Самой прекрасной иллюстрацией отношения моряков к нему стал один случай. Хулиганы в порту начали высмеивать Фаррагата за его молодость и маленький рост. Весь экипаж шлюпки вылетел на берег следом за ним и начал бить морды насмешникам. Драка продолжалась до тех пор, пока не появилась полиция, которая забрала всех, включая маленького зачинщика. Когда Портер узнал о происшествии, он изрядно развеселился.

Плавание Дэвида Портера на «Эссексе» стало одним из самых известных эпизодов войны 1812 года. Именно он провел первый бой с противником: «Эссекс» захватил английский шлюп «Алерт» после стычки, которая длилась всего 8 минут. Это столкновение, которое Портер едва упоминает в своем рапорте, тем не менее, стало первым сражением, в котором участвовал Фаррагат. Затем начались настоящие приключения. «Эссекс» вошел в состав эскадры из 3 кораблей, направленной в Южную Атлантику для атаки британского коммерческого судоходства. В случае необходимости корабли могли обогнуть мыс Горн и атаковать британские китобойные флотилии в Тихом океане. Двумя другими кораблями были 44-пушечный фрегат «Конститьюшн» и 18-пушечный «Хорнет». В самом начале плавания «Конститьюшн» захватил британский 38-пушечный фрегат «Ява», [30]а «Хорнет» захватил 18-пушечный бриг «Пикок». После этого оба победителя вернулись в порт, и лишь «Эссекс» продолжил поход.

Портер посетил все назначенные точки рандеву, кроме одной, и, разумеется, никого не встретил. Он даже не подозревал, что его напарники завершили плавание. Портер решил в одиночку продолжать плавание и повернул «Эссекс» на юг. Это было смелое решение, но совершенно типичное для него. Плавание через пролив Дрейка вокруг мыса Горн было тяжелым испытанием, но в начале 1813 года корабль уже шел на север вдоль берегов Чили. Он отремонтировал повреждения, полученные во время шторма, и приступил к поиску британских китобоев.

Отчет Портера о действиях его корабля в 1813 году на Тихом океане является одной из самых увлекательных страниц морской истории. Он нанес китобойцам такой удар, что они смогли оправиться лишь через несколько лет. Были захвачены почти все корабли, находившиеся в этом районе. Самые лучшие он переоборудовал в импровизированные военные корабли, а остальные — в суда поддержки. Именно в этот период Фаррагат, которому исполнилось всего 12 лет, был назначен командиром одного из захваченных судов и получил приказ отвести его вместе с несколькими другими в Вальпараисо, чтобы продать в качестве призов. «Барклай», первый из кораблей Фаррагата, в действительности был американским китобойцем, захваченным англичанами и отбитым «Эссексом». По законам призового права того времени его обратный захват не восстанавливал статус кво. Так как корабль в противном случае был бы потерян, применялись законы спасения на водах.

Портер заботился о своем экипаже, самом себе и правительстве Соединенных Штатов. Компания, где был застрахован «Барклай», должна была принять меры по возвращению судна владельцам, несмотря на состояние войны с Англией. С другой стороны, его груз оставался на борту, вся оснастка полностью сохранилась, экипаж и офицеры оставались на корабле. Судно ничуть не изменилось за короткий период пребывания в руках англичан. Можно лишь посочувствовать его капитану, который терял и судно, и деньги. Но закон был на стороне Портера, и он отказался выслушивать протесты шкипера «Барклая». В конце концов, дело должен был разрешить призовой суд. [31]