Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)

Как мы можем убедиться, совпадения почти буквальные! «Маленький зал со сценой» — «небольшой по размерам театр», «в зале несколько рядов были заполнены людьми» — «публика в зале», «на сцену вышли какие-то люди и начали кричать» — «из кулис тут вышел артист в смокинге» и далее «выступление» этого «артиста»… Даже описание «артиста» и чекиста совпадает: «очень молодой человек в штатском» — «артист в смокинге… молодой и с очень приятными чертами лица».

Правда, у Булгакова речь идёт не о золоте, а о валюте. Но и это можно понять: «валютная» кампания по длительности действия и значимости была куда основательнее «золотой». Зато «золотая» обставлена была более эффектно, театрально (видимо, результатов нужно было добиться быстрее, оперативнее, поэтому действовали «нетрадиционными» способами). В романе писатель сознательно «смешал» обе кампании травли. Кстати, внимательный читатель легко заметит и следы «золотой» линии: например, «золотые увеличенные десятки» на занавесе, или «золотой колокольчик» на столе у «артиста», или «нервный тенор с арией «Там груды золота лежат, и мне они принадлежат!»

В том, что «Сон Никанора Ивановича» навеян писателю именно «золотой» кампанией, легко убедиться. Ни в черновых набросках 1929–1931 годов, ни в первом варианте романа — «Великий канцлер» (последние главы которого созданы в 1934 году) нет упоминаний о сне Босого. Глава «Что снилось Босому» появляется только в середине 1935 года, когда улеглась волна преследований «за золото» и Булгаков, видимо, смог собрать соответствующие материалы, систематизировать и творчески их осмыслить. Скорее всего, конкретные рассказы пострадавших о «театральных действах» и подтолкнули писателя к созданию новой главы. В преследованиях «валютчиков», происходивших до «золотой» травли, писателю не хватало именно «театральности», кафкианского абсурда, дьявольщины, воплощённой в жизнь…

При этом далеко не всем везло так, как машинистке Кавельмахер. Многие «хранители золота», настоящие и «липовые» «валютчики», «лишенцы» и их дети, родные — шли прямой дорогой в лагеря, пополняя огромную армию советских арестантов.

Молот обрушивается на серп: коллективизация и её значение для уголовного мира

Свертывание «новой экономической политики» началось с сельского хозяйства. В некотором смысле на это имелись объективные причины. Уничтожение крупных землевладений в результате революционных преобразований и многочисленные переделы земли, дробившие её на мелкие наделы, привели к резкому падению производства зерна. Ведь именно крупные землевладельцы и зажиточные крестьяне до революции поставляли на продажу до 70 процентов зерновых. Между тем во второй половине 20-х годов крестьяне потребляли сами 85 процентов производимого зерна…

По сравнению с дореволюционным периодом на 50 процентов снизилась производительность сельскохозяйственного труда. В 1926–1927 годах 40 процентов пахотных орудий составляли деревянные сохи, треть крестьянских хозяйств вообще не имели лошади.

Крестьяне также серьёзно проиграли в товарообмене между городом и селом. Виной тому — экономическая политика государства. Государственные закупочные цены на зерно были очень низкими и часто даже не покрывали себестоимости. Между тем промышленные товары были плохого качества, чрезвычайно дороги и — при всём при том — дефицитны. Это заставляло земледельцев выращивать зерновые только исходя из собственных потребностей и крайней необходимости. Другими словами, столько, сколько надо для пропитания и необходимых закупок. Количество зерна уменьшалось с каждым годом.

Наконец, грянул гром: в конце 1927 года власти столкнулись с серьёзным кризисом хлебозаготовок. Несмотря на хороший урожай, крестьяне поставили государству 300 млн. пудов зерна (в предыдущем году — 430 млн. пудов). Между тем продажа зерна за границу была одним из самых значительных источников валюты, необходимой для задуманной Сталиным и соратниками ускоренной индустриализации страны. Да что там экспорт: под угрозу было поставлено продовольственное обеспечение городского населения!

Репрессивными мерами удалось выбить из села зерна почти столько же, сколько год назад. Но в 1928 году крестьяне уменьшили посевные площади. Сократились не только урожаи зерновых, но и поголовье скота. В феврале 1929 года в городах появились продовольственные карточки (впервые после гражданской войны!). Цены на сельхозпродукцию резко подскочили, дефицит продуктов питания захлестнул всю страну.

Это дало повод Сталину заявить, что кризис в сельском хозяйстве вызван действиями кулаков и их приспешников. Выбор был прост: либо «деревенские капиталисты», либо колхозы.