Великие князья Великого Княжества Литовского

Высокий авторитет Ягайлы признавали не только отдельные люди, но и целые народы. В 1402 году венгры, недовольные правлением своего короля Сигизмунда I, отстранили его от власти и предложили венгерскую корону Ягайле. Он повел себя очень благородно, не воспользовался «несчастьем» венценосного коллеги. «Не вам отдавать, не мне ваш скипетр брать не следует, пока законный владетель Венгерской земли, муж старшей дочери Людовика (бывший венгерский король. —Авт.), который вами взят в неволю, живой. Вы должны освободить его. Никто больше, глядя на ваш поступок с предшественником, не захочет такой судьбы», — ответил Ягайло венгерским послам. Тут он проявил и благородство, и политическую осторожность, которую можно принять за мудрость. Как «справедливого правителя», доброжелательного к чешскому народу, в 1420 году чехи просили Ягайлу стать их королем. Он и на этот раз отказался от короны, проявив предосторожность. «Судьба ваша смутная, и несчастье чешского края сам переживаю; в таком важном деле без согласования с Витовтом не могу ответить». От короны Ягайло отказался, но сам факт, что восставшие против немецкого засилья чехи видели в нем достойного кандидата на чешский престол, говорит о многом, и в частности об его авторитете за рубежом. Добрая слава далеко разносится.

Польша была для Ягайлы чужой, и он для поляков чужим. Своим укладом жизни, обычаями Ягайло отличался от поляков и не был похож на короля. Говорил по-белорусски, ни писать, ни читать по-польски не умел. Был немногословен, суеверен, прост в быту и в обхождении с людьми.

По-прежнему Ягайло горячо любил свою Родину, за что его не раз упрекали поляки. Ян Длугош писал: «Свою Отчизну, Литву, семью, братьев так сильно любил, что все богатства и прибыли королевские отдавал на защиту и обогащение Литвы, в то время как Польское Королевство, никогда не задумываясь, втягивал в разные войны и обрекал на поражение». Но и литвины обвиняли Ягайлу в измене Литве. А он объяснял в акте Городельского сейма от 2 октября 1413 года, что желал: «...земли Литовские, из-за враждебных нападений и козней крестоносцев и к ним примыкающих всяких других врагов, которые стремятся разорить названные земли Литовские и Королевство Польское и разрушение их замышляют, в уверенности, безопасности и лучшем попечении сохранить и о постоянной для них пользе позаботиться». Ягайло искренне воспринял свою миссию объединителя двух народов, их спасителя от агрессии Ордена. «Знаем хорошо, что крестоносцы не только моей или великого князя (Витовта. — Авт.) ждут смерти, чтобы напасть на Польшу, разорвать и уничтожить единство между обоими народами. Но я этого не допущу. Посвящу всего себя ради целостности моих народов, поэтому соберу большое войско и Орден так сокрушу в Пруссии, что после моей смерти не сможет вредить моим державам», — заявлял в 1422 году Ягайло. И надо признать: во многом стараниями Ягайлы была сокрушена сила Тевтонского ордена.

Считали его дикарем и грубым. А он преобразовал Краковский коллегиум в университет и взял его под свою опеку. До Ягайлы коллегиум едва существовал, даже не имел в городе своего здания, а занятия велись в пригородной деревне. Ягайло попросил папу Бонифация XI выдать буллу на основание университета и открытие в нем теологического факультета. Для университета Ягайло купил два здания в Кракове и 22 июля 1400 года торжественно открыл его. Он утвердил доходы, назначенные коллегиуму еще королем Казимиром Великим, и приумножил их дарением земель и привилеев. В привилее этот «неуч» говорил:

«Желаем иметь студию во всех науках: в теологии, юриспруденции, физике, праве и других науках свободных, для этого великий коллегиум ставим на вечные времена. И пусть уже там будут, как диаменты, все науки, чтобы выпускал людей умных и в разных профессиях наученных». Этот «неуч» оказался куда более сведущим в просвещении, чем те, кто порочил его за невежество и дикость. И справедливо, что университет назвали Ягеллонским.

Любил он искусство. Приглашенные Ягайлой белорусские и украинские художники расписывали фресками костелы и часовни в византийском стиле.

Этот «грубый» литвин отличался скромностью и вежливостью. Этот «жестокий» деспот проявлял милосердие к убогим и несчастным. Этот «кровавый» воитель проливал слезы в молитвах о мире. Этот «язычник» впечатлял своей набожностью. Этот «человек поверхностного ума и невеликих способностей» (как отозвался о нем Ян Длугош) правил, побеждал в войнах, последовательно проводил свою политику, проявлял государственную мудрость, данную ему высокую власть использовал на благо страны.