Великие шпионы

Холл давно знал, что до этого дойдет, ведь подводная лодка была изобретена вовсе не для джентльменских игр, на которых настаивал президент Вильсон. Требовать, чтобы она всплыла и дала предупреждение, что сейчас будет топить судно, было равносильно тому, чтобы она добровольно совершила самоубийство — ведь жертва могла выстрелить первой. Ему было прекрасно известно, что немцы приняли установленные Вильсоном ограничения вовсе не потому, что прониклись христианской моралью президентских нот, отпечатанных на его личной машинке, а лишь из-за недостаточного в то время количества подводных лодок. С тех пор на верфях Киля денно и нощно строились лодки, пока их количество не было доведено до двухсот. Имея столько волков в океане, Германия могла развязать подводный Верден, надеясь тем самым поставить Англию на колени. Сегодняшняя телеграмма означала, что Германия уже имеет эти двести подводных лодок[27].

— Две недели, — вслух подумал Холл. Через две недели наступит 1 февраля, страшная дата из депеши Циммермана, после которой военная мощь Британии, растянутая от Персидского залива до Ла-Манша и полностью зависимая от снабжения морем, подвергнется величайшему испытанию. «Принудят Англию к заключению мира через несколько месяцев», — хвастливо заканчивалась телеграмма Циммермана. Холл знал, что это не простая похвальба.

Лихорадочно размышляя, Холл попробовал поставить себя на место немцев. Они шли на страшный риск, понимая, что «неограниченная война» может заставить ленивого дракона выползти из пещеры Белого дома. Значит, они рассчитали, что подводные лодки перетопят весь торговый флот быстрее, чем американцы успеют мобилизоваться, а может, американцы не станут мобилизоваться вообще, и тогда игра стоит свеч. Но сам герр Циммерман заботливо вложил в руки Холла доводы, способные убедить американцев.

Холл прекрасно понимал, почему Циммерман послал эту телеграмму. Если Америка ответит на подводную угрозу объявлением войны Германии, нужно создать ей такие неприятности, чтобы она была слишком занята но свою сторону Атлантики. Бесчестный, но разумный ход, и немцы его сделали, указав на Мексику и Японию — двух заклятых врагов, в готовности которых напасть на США можно было не сомневаться. Очень удачный ход! Абсолютно правильный!

Да, действительно, немцы очень умны, размышлял Холл, усмехаясь про себя, но им не хватает самой малости — понимания того, что противник может быть не глупее. Искренне уверенные, что их шифр настолько совершенен, насколько это вообще в человеческих силах — разве он не создан лучшей в мире немецкой наукой? — они не меняли его с первого дня войны, исходя из того, что он не поддается решению. На войне никогда нельзя исходить из чего бы то ни было, думал Холл, прекрасно зная, что все немецкие радиодепеши перехватываются и читаются в помещении № 40.

23. Сохранить тайну

Редакция журнала «Лайф»

Эти необычные документы были представлены общественности сразу после окончания второй мировой войны. Ничего подобного им нет во всей истории разведки. Они представляют еще одну грань разведки средствами связи: необходимость избегать любых действий, которые могли бы дать противнику понять, что его шифры и коды взломаны и его депеши читаются. В принципе это означает, что командиры, используя информацию о противнике, полученную путем перехвата и расшифровки сообщений, не должны допускать того, чтобы враг догадался о ненадежности своей связи. Однако в данном случае огромное преимущество, которое США имели и продолжали иметь, читая японские сообщения, обернулось совершенно неожиданной стороной.

_____

Во время избирательной кампании 1944 года генерал Джордж Маршалл написал два письма кандидату в президенты от республиканской партии Томасу Дьюи, сообщив ему, что армейские криптографы раскрыли японский шифр «ультра». Об этом написал редактор журнала «Лайф» Джон Чемберлен в номере от 24 сентября этого года. Целью Маршалла, объяснил Чемберлен, было не допустить использования республиканцами этого факта для нападок на политику президента Рузвельта в период перед нападением японцев на Перл-Харбор. Текст самих писем держался в секрете, пока в декабре 1945 года генерал Маршалл не выступил на заседании комитета конгресса по расследованию событий в Перл-Харборе и не привел там этот текст.