Великие шпионы

Я подсунул свой багаж, уже проверенный, ближе к туалетному набору, оглядываясь, не следят ли за мной. Поспешно схватив аспирин, я одновременно уронил расческу под стол. Нагнувшись за ней, я сунул конволюту себе в рот. Таблетки оказались и вправду горькими, а бумага застряла у меня в горле, так что мне пришлось снова ронять расческу и, шаря под столом, поспешно глотать таблетки. К счастью, никто ничего не заметил.

Затем начался допрос: Откуда мы приехали? Куда направляемся? Что это за друзья, с которыми мы должны были встретиться? Какие дела мы собирались обсуждать? Я заявил, что отказываюсь отвечать на вопросы в отсутствие адвоката, и резко протестовал против манеры обращения с нами. Они слишком далеко зашли, этому безобразию нет никакого оправдания; убедившись, что наши документы и багаж в порядке, они не имеют права дольше задерживать нас. Я держал себя намеренно грубо и высокомерно, и это сработало. Некоторые полицейские явно растерялись, но другие были полны решимости продолжать допрос. Все это тянулось не менее полутора часов, как вдруг открылась дверь и вошел лейтенант Коппенс. Он показал полицейским какие-то бумаги — я силился рассмотреть, но так и не разобрал, что в них, — после чего поведение полицейских сразу резко переменилось. С самыми искренними извинениями они отпустили нас.

Выйдя из полицейского участка, мы увидели «бьюик», в котором сидели капитан Бест и майор Стивенс. Они объяснили, что произошла ужасная ошибка. Они ждали нас на другом перекрестке и потратили много времени на розыски. Они бесконечно извинялись, назвав случившееся «крайне конфузным недоразумением».

Я, конечно, сразу понял, что вся эта провокация устроена ими. Они использовали задержание, обыск и допрос для того, чтобы убедиться, кто мы на самом деле. Мне стало ясно, что и в дальнейшем надо быть готовым ко всяким неожиданностям.

Мы быстро доехали до Гааги и расположились в обширном кабинете во владениях майора Стивенса. Здесь начались переговоры, причем в основном говорил капитан Бест. После долгого обсуждения мы согласовали следующие пункты.

За свержением Гитлера и его приспешников последует немедленное заключение мира с западными державами, Условия: Австрия, Чехословакия и Польша восстанавливаются в прежних границах, Германия отказывается от проводимой экономической политики и возвращается к золотому стандарту. Вопрос о возвращении Германии колоний, утраченных после первой мировой войны, подлежит дальнейшему обсуждению. Меня этот вопрос особенно интересовал, и я то и дело возвращался к нему. Я отметил, как важно для всеобщей безопасности, чтобы Германия имела отводной клапан для сброса избыточного населения, в противном случае давление Германии на восточные и западные границы будет создавать постоянную напряженность в Центральной Европе.

Наши партнеры признали обоснованность этого довода и согласились, что следует искать решение, которое бы удовлетворило германские требования. Они полагали, что можно будет найти вариант, обеспечивающий для Германии надлежащие экономические права и привилегии при сохранении существующей мандатной системы.

В завершение дискуссии мы зафиксировали ее результаты в виде памятной записки. Затем майор Стивенс пошел докладывать по телефону в Лондон. Через полчаса он вернулся и сказал, что в целом реакция правительства благоприятная, но проект договора еще нужно согласовать с министром иностранных дел лордом Галифаксом. Это будет сделано незамедлительно, и к вечеру можно рассчитывать на положительное решение. При этом потребуются определенные обязательства с нашей стороны с указанием сроков.

Переговоры продолжались около трех с половиной часов. Под конец у меня действительно разболелась голова, потому что я выкурил слишком много непривычно крепких английских сигарет. Пока майор Стивенс разговаривал с Лондоном, мне пришлось пройти в умывальник и освежиться холодной водой. Там я и стоял в задумчивости, когда незаметно вошел капитан Бест и тихо спросил из-за спины:

— Скажите, вы всегда носите монокль?

К счастью, он не видел моего лица, потому что я густо покраснел. Мгновение спустя я взял себя в руки и спокойно произнес:

— Знаете, я как раз хотел задать вам тот же вопрос.

Потом мы поехали на виллу голландского сотрудника Беста, где для нас были приготовлены три удобные комнаты. Мы немного отдохнули и переоделись, потому что были приглашены на обед к Бесту.

Жена Беста, дочь голландского генерала Ван Реса, была известной художницей, и за обедом завязалась приятная и оживленная беседа. Стивенс пришел позже, сказав, что его задержали обязанности. Он отвел меня в сторону и сообщил, что получил положительный ответ из Лондона; все складывалось как нельзя лучше.

Наш агент F-479 также был приглашен на обед, и мне удалось несколько минут поговорить с ним без помех. Он очень нервничал и едва выдерживал напряжение. Я пытался успокоить его и сказал, что если он найдет повод вернуться в Германию, я употреблю все свое влияние, чтобы уладить его отношения с властями в Берлине.