Великие страхи прошлого

Барон де Фуркево, французский посланник при мадридском дворе, в депешах, отправленных на родину 19 января и 5 февраля 1568 года, сообщал о напряженных отношениях между королем и инфантом, о недовольстве последнего и его аресте. Там же говорилось, что все усилия императора Максимилиана, его жены, папы римского и короля португальского, выступавших в защиту дона Карлоса, оказались пока напрасны.

Потянулись тоскливые дни и недели. Соскучившийся до смерти молодой человек в отчаянии решил покончить с собой и попытался проглотить бриллиантовое кольцо. Но его затея не удалась.

Этот полный диких фантазий принц даже дорогу к смерти выбирал там, в тех пустынях помрачения, где еще не ступала нога человека. Ему не повезло с алмазной казнью? Он пробовал то уморить себя голодом, то утопить отчаяние в вине.

В мансарде, где он томился, летом стало невыносимо жарко. Дон Карлос даже попросил обрызгать каменный пол водой и расхаживал босиком. В эти дни он беспрерывно пил ледяную воду. Живот его раздулся. Его стали мучить острые колики, поднялся жар (C. Giardini. «Don Carlos…», 1994).

Напрасно он истязал себя — отец не шел на примирение с ним. Уже впадая в забытье, путаясь в мыслях, дон Карлос хотел увидеться с отцом, но сентиментального свидания с прощением всех грехов, со слезами и объятьями не получилось. Филипп II, по словам Джардини, отказал ему в последней встрече.

Все последние месяцы дон Карлос жил в ожидании жестокой отцовской расправы, но теперь его ждало будущее, более мрачное, чем все страхи. У него началась агония. К этому ли стремился его возмущенный отец?

24 июля 1568 года, в четыре часа утра, наследник испанского престола умер. Дон Карлос во цвете лет отошел в вечную тень.

За несколько часов до кончины инфанта его все-таки навестил король и незаметно благословил спавшего сына. «Король печалится. — Король успокоился», — записал тогда придворный хронист.

Смерть дона Карлоса была прозаичной. В то утро смежил очи не борец за высокие идеалы, а разнузданный, невежественный самодур. Он не способен был управлять страной. За ним самим нужен был глаз да глаз.

В своей «Истории испанской инквизиции» Хуан Антонио Льоренте первым дал отталкивающий портрет дона Карлоса, воспеваемого поэтами за «свое свободолюбие, любовь к истине, разумные намерения». Наперекор «некоторым пристрастным писателям, представляющим его молодым принцем с любезным характером, приписывающим ему качества, которых он никогда не имел», Льоренте, чуждый каких-либо симпатий по отношению к Филиппу II, пишет о судьбе его сына следующее: «Но я твердо убежден, что смерть этого чудовища была счастьем для Испании» (XXXI, 1, III). Со временем историки согласятся с этим скандальным мнением.

Роль, угодная Провидению

Смерть инфанта хоть и избавила короля от тяжкой участи передавать престол безумцу, но и поставила его перед вопросом, кому вообще оставлять страну. Филипп II был на вершине власти и был страшно одинок.

К этому времени испанский монарх, впрочем, ждал нового наследника от королевы Елизаветы, уже подарившей ему двух дочерей. Однако на этот раз роды были неудачными: их не пережили ни мать, ни ребенок.

Между тем разнеслись неприятные для Филиппа II слухи (они не утихают и поныне). Люди поговаривали, что отец помог непослушному сыну перейти в мир иной — подобно тому, как некогда в нелюбимой испанцами Англии злой король Ричард помог умереть двум славным принцам, предательски убиенным. Однако все это была пустая молва. Ее король не боялся.

Зато теперь монарх «мог в любое время оставить свое королевство, не страшась того, что в его отсутствие вспыхнет восстание», — сообщал в Париж барон де Фуркево.

Вскоре слухи дошли до Вены. При дворе императора Священной Римской империи Максимилиана II тайно заговорили о том, что царственного сына убил отец, Филипп II, но никаких доказательств этому не было. Император даже хотел послать в Мадрид своего агента, чтобы тот на месте разузнал, что же все-таки произошло. Однако в своих письмах Филипп II самым подробным образом описал прискорбные обстоятельства смерти сына. В конце концов, его двоюродный брат Максимилиан II признал, что смерть несчастного была делом случая.

И тогда криминальная драма вдруг стала мелодрамой со счастливым концом: Максимилиан, вместо того чтобы продолжать следствие, всей душой воспылал к собрату любовью и в конце 1570 года выдал за него «овдовевшую невесту» — свою дочь, Анну Австрийскую. Две монархии еще крепче сроднились.