Великие тайны русского престола

Прибывшее в Москву в январе 1649 года первое посольство от Хмельницкого, поднявшего украинцев на освободительную войну против Речи Посполитой, состояло из патриарха иерусалимского Паисия и сопровождавшего его полковника Войска Запорожского Константина Мужиловского, имевшего с собой грамоту гетмана русскому царю и поручение получить в Кремле приватную аудиенцию.

Ранее Паисий был свидетелем торжества Хмельницкого в Киеве, где после звонких побед над поляками при Пилявцах, Львове и За-мостье того встречали как всенародного героя. Отдавая должное бесстрашию гетмана, патриарх упрекал его за союз с крымским ханом и убеждал обратиться за помощью к православной Москве.

Речи Паисия в царских палатах звучали волшебной музыкой. По словам патриарха, просветленный его пастырской заботой гетман, а с ним и весь народ, просто жаждали высочайшего покровительства Алексея Михайловича.

Казалось бы, призывы стать охранителем и опорой вселенского православия, а для начала и огромных соседских территорий, «освободить православных христиан от нечестивых рук католиков», должны были встретить у молодого царя горячий отклик.

Тем не менее, ответил 19-летний государь на эти пламенные речи с поразительной уклончивостью: он соглашался взять Войско Запорожское под свою руку только в том случае, если король польский пожелал бы освободить его от подданства Речи Посполитой.

Алексей Михайлович явно не желал портить сносные отношения с поляками даже ради такого благого дела, как освобождение единоверцев. Ведь это грозило разорительной и чреватой жестоким поражением войной, наподобие той, что до основания потрясла устои Московского государства сравнительно недавно, в 1632–1634 годах.

Заняв в украинских делах откровенно выжидательную позицию, Алексей Михайлович послал в гетманскую ставку в Чигирин личного представителя Григория Унковского, поручив ему продолжить переговоры с запорожцами.

Дипломатический торг шел тяжело: запросы Хмельницкого (сохранение всех привилегий казачества и полная автономия), явно противоречили устремлениям российского государя.

Но гетману была необходима поддержка пусть даже такого союзника. Посему вслед за Унковским Кремль направил в Украину и боярина Артамона Матвеева, причем доверенная ему миссия носила скорее разведывательный, чем дипломатический характер.

8 августа 1649 года Хмельницкий заключил Зборовский мирный договор с польским королем, по которому численность реестровых казаков увеличивалась с 6 до 40 тысяч, а казацкой старшине пообещали права и привилегии польской шляхты.

Но Хмельницкий прекрасно понимает, что шаткий мир может распасться в любую минуту и продолжает посылать гонцов в Москву. Поскольку король Ян Казимир знал, что гетман ищет покровительства русского царя (и этим во многом объяснялась его готовность идти на уступки), можно считать, московская карта была разыграна Хмельницким довольно удачно.

Но высокомерные польские сенаторы не утвердили условия Зборовского договора. После этого война за Украину возобновилась с новой силой, и гетман вынужден был теперь разыгрывать турецкую карту.

В 1650 году он направил послов к султану, выразив готовность запорожцев отныне служить Блистательной Порте.

Приехавший в Чигирин в качестве посла визирь Чауш Осман-ага на торжественном приеме 30 июля 1651 года вручил Хмельницкому подарки султана: осыпанную драгоценными камнями булаву, знамя с изображением Луны, саблю с рукоятью из слоновой кости, богато украшенный восточный кафтан.

Заведенные Артамоном Матвеевым секретные сотрудники в чигиринской ставке (среди них был генеральный писарь, в будущем гетман Иван Выговский) сообщали боярину пугающие новости: не сегодня — завтра запорожцы, а с ними и все земли украинские, по одному слову Хмельницкого встанут под зеленое знамя пророка Мухаммеда.

Так в затеянной Хмельницким сложной игре турецкая карта обрела статус козырной. А разыграть ее ему помог очень влиятельный союзник.

Имя этого человека — патриарх Никон. В те годы он приблизился к царю, как никто, и сразу стал ярым сторонником присоединения Украины.

Помощь Никона продвинула «черкасское дело». После бесед с ним Алексей Михайлович все сильнее раскаивался, что своей нерешительностью он подталкивает единоверную Украину в объятия врагов России.

Хмельницкий давно убедился, что не сможет бороться со всеми своими врагами только одними своими силами. Он завел дипломатические отношения со Швецией, Османской империей и Россией.

19 февраля 1651 году земский собор в Москве обсуждал вопрос о том, какой ответ дать Хмельницкому, который тогда уже просил царя принять его под свою власть; но собор, по-видимому, не пришёл к определённому решению.

До нас дошло только мнение духовенства, которое предоставляло окончательное решение воле царя. Царь послал в Польшу боярина Репнина-Оболенского, обещая забыть некоторые нарушения со стороны поляков мирного договора, если Польша помирится с Богданом Хмельницким на началах Зборовского договора.