Великие тайны русского престола

Надо ли говорить, что часть его он попросту украл, чем вызвал справедливое недовольство своей алчной сестрицы. Призвав на помощь мамашу, та начала нападать на брата. Разгорелся семейный скандал, но слишком не равны были силы в этой битве, и Виллим вышел из нее победителем.

И надо отдать его алчности должное: после смерти сестры он не остановился на достигнутом и отобрал подарки Анны у Миллера. Правда, мамаше он и на этот раз ничего не дал, и напрасно та гроизал ему всеми небесными карами. Сынок и не подумал делиться.

С младхы ногтей Виллим мечтал о красивой жизни, но разбогатеть не службе у прижимистого и подозрительного царя возможности не было.

Ещё одна сестра Монса, Матрёна Ивановна, по мужу Балк, статс-дама царицы Екатерины Алексеевны, вошла в положение бедного родственника и помогла ему в 1716 году стать брату камер-юнкером царицыного двора. Скоро он уже управлял вотчинной канцелярией государыни.

Доверчивая и мало что понимавшяа в финансовой политике царица предоставила камер-лакею полную свободу действий. И эта свобода уже очень скоро выразилась в том, что Виллим перестал видеть разницу между ее и своим карманом.

Пользуясь столь великим покровительством, он за весьма значительные подношения принялся устраивать дела всех тех, кто так или инчае стремился воздействовать через царицу на Петра.

Надо ли говорить, что среди них были самые именитые фамилии страны. Да что там фамилии! Сам светлейший князь Меншиков при всем своем могуществе заискивал перед братцем той самой Анны, которую он так в свое время ненавидел.

Попав на золотую жилу, Виллим с великим знанием дела принялся ее разрабатывать. За содействие брал доходы с имений родни царя, породистых рысаков, горшочки с золотыми монетами и не брезговал даже несколькими килграммами кофе.

Красивый и богатый Виллим пользовался большим и неизменным успехом у женщин. Чаще всего он отвечал взаимность, но при этом все чаще засматривался на свою хозяйку повелительницу. А что? Ведь она тоже была женщиной…

Хорошо понимавший обхождение, он умел развлекать скучающую государыню. Пётр же весь в делах и заботах, всё время в разъездах, к тому же стал часто болеть.

По своей должности Виллим имел право являться к царице в любое время. И он являлся…

В мае 1724 года в Кремле состоялась торжественная коронация Екатерины. Многие видные сановники получили награды и повышения. Виллим Монс был произведен в камергеры и продолжал сочетать приятное с полезным. Под приятным подразумевалось занятие любовью с царицей, под полезным — устройство за большие деньги под ее покровительством чужих дел.

Однако и его сгубило то же самое, что и его ненасутную сестру: потеря чувства меры. Летом 1724 года в Тайную канцелярию поступил донос на Виллима Монса от некоего Михея Ершова.

Пётр сразу же распорядился доставить в Петропавловскую крепость Столетов и Балакирев. Начались допросы «с пристрастием».

8 ноября Пётр ужинал у Екатерины. Монс в тот день был в ударе и, по словам саксонского посла Лефорта, «долго имел честь разговаривать с императором, не подозревая и тени какой-нибудь немилости».

После застолья у царя, Монс вернулся к себе домой и собирался спать, когда к нему явился начальник Тайной канцелярии Андрей Ушаков и предъявил ордер на арест.

У Монса отобрали шпагу, опечатали все бумаги и отвезли его в дом Ушакова, которого даже в официальных бумагах именовали «инквизитором».

9 ноября на столе императора лежали бумаги Монса, а потом привели и его самого. Несчастный любовник не выдержал ужасного, полного жажды мести и, вместе с тем, презрительного взгляда царя и упал в обморок.

Монса унесли, а царь стал просматривать его бумаги. Там было много писем разных лиц с просьбами «помочь», но любовных записочек Екатерины не нашлось.

Говоря по правде, их и не могло быть по той прозаической причине, что Екатерина не умела писать. Что же касается ее любовных посланий, то она диктовала их сестре Монса, Матрёне Балк.

На первых же допросах арестованные стали сознаваться в атом, что брали взятки за содействие положительному исходу дел у царя.

Да, все знали ненависть царя к ворам и взяточникам, но в то же время мало кто сомневался в том, что истинной подоплекой дела была супружеская неверность Екатерины. Хотя ни в одном из протоколов ее имя даже не упоминалось.

Подобную забывчивость следовтелей объяснили тем, сам Петр, дабы не осрамиться в глазах современников и потомков, приказал вести делом без упоминания имени царицы.

Впрочем, зная Петра, можно не сомневаться в том, что куда больше его озадачил размах вскрытой коррупции, нежели измена жены.

Понятно, что суд, дабы другим не попвдно было, приговорил Монса к смертной казни. За два дня до экзекуции в Санкт-Петербурге было приказано под страхом сурового наказания заявить о себе тем, кто давал взятки Виллиму и его подельникам.