Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

Климат и неволя… Речь не о петербургской погоде — всегда сырой, с пронизывающим душу ветром, — речь о климате духовном, когда теплота человеческого общения задушена строгими правилами чопорного столичного этикета. А неволя — непростор, несвобода, подвластность силе, — чем ближе к власти, тем всегда страшней. Вот почему Карл Росси жаждет укрыться в Москве.

К счастью, граф Гурьев не оставляет своей милостью архитектора. Через десять дней он уже запрашивает согласия главноначальствующего Кремлевской экспедиции действительного тайного советника П. С. Валуева. Еще десять дней готовят ответ в Москве. И вот, наконец, 5 декабря следует высочайший указ, и бойкий фельдъегерь мчит в Белокаменную пакет за сургучными печатями:

«Милостивый государь мой Петр Степанович!

По всеподданнейшему докладу моему Государю Императору отзыва Вашего Высокопревосходительства в рассуждении определения под начальство Ваше архитектора Росси Е. И. В. повелеть изволил быть ему в настоящем звании при Вашем Высокопревосходительстве с жалованьем по 1500 рублей в год из Кабинета Е. И. В…»

В первых числах января 1809 года Карл Росси отъезжает в Москву. В его жизни начинается новый период.

Белокаменная веселилась, фрондировала и строилась. Широко, с размахом, не подозревая о грядущей трагедии 1812 года. Балы, званые обеды, гулянья, домашние спектакли сменяли друг друга. Вечера были расписаны. Вторники — у Римской-Корсаковой, четверги — у Разумовских, пятницы — у Апраксиных, воскресенья — у Архаровых. Праздновали и присоединение к России Финляндии, и предстоящее бракосочетание великой княжны Екатерины Павловны с принцем Георгом Петром Голыштейн-Ольденбургским, и многочисленные именины, и дни рождений. Впрочем, поводы были не важны, лишь бы царило веселье. Только что вошла в моду мазурка, и ее бойко отплясывали в особняках на Поварской и Пречистенке, на Воздвиженке и Никитской, на Тверской и Басманной. Оживленней стали разговоры в Английском клубе у Петровских ворот. Истинные московские патриоты, приверженцы «доброй старины», осуждали императора за новые государственные установления, за приближение Сперанского и мирную встречу с Бонапартом в Эрфурте. Вошли в моду басни Крылова и трагедии Озерова. Трудно удержаться в стороне от этой круговерти встреч, удовольствий, развлечений.

Через несколько лет свидетель возвращения молодого архитектора в Москву Ф. Ф. Вигель напишет в своих мемуарах: «Половины его преимуществ достаточно, чтобы пользующиеся ими в Москве приобрели рай. Кто знает московское общество, тому известно, с какой жадностью воспринимается в нем молодость людей разных сословий. Успехи Росси в сих обществах были превыше сил его…»

В четверг 7 января в театре играли «никогда еще не игранную новую большую трагедию „Разбойники“ в пользу актера Мочалова». Представление начиналось в пять часов, а в девять в театре — маскарад. В пятницу — званый обед, в субботу — бал. Потом спектакль в пользу госпожи и господина Сандуновых. И так каждый день. Красивый и обаятельный Росси пользуется большим вниманием московских дам. Злоязычный Филипп Филиппович не преминет заметить, что в результате жуирования Росси «истощенные наслаждениями, может быть и душевными… силы никогда к нему не возвращались».

Но так ли уж точен в своих ехидных замечаниях Вигель? Попробуем разобраться. Карл Росси безвыездно проводит в Москве три с небольшим месяца. За это время он готовит чертежи будущей Екатерининской церкви, которую император повелел возвести в Кремле близ Спасских ворот. «Для церкви Святой Екатерины в московском Вознесенском монастыре, — сообщает Валуев, — по предписанию моему… архитектором Росси сделаны два рисунка фасадов…» (Здание заложили 4 июля 1809 года, а завершили строение только в 1817-м. Церковь не сохранилась.) Кроме того, Росси преподает в архитектурной школе Кремлевской экспедиции, за что получает дополнительно к жалованью 500 рублей. Хозяйственный Валуев напрасно денег платить не будет. Выполняет Карл и какие-то другие важные поручения главноначальствующего Экспедицией. Валуев высоко ценит способности Росси. И потому в своем письме в конце апреля этого года архитектор пишет ему: «Примите, Ваше Превосходительство, мою искреннюю благодарность за несчетные благодеяния, которыми Ваше Превосходительство меня удостаивает…» Итак, молодой зодчий не только танцует на балах и флиртует с красавицами, но и работает. Причем, видимо, немало и с удовольствием.

11 апреля, через три месяца после приезда, Росси неожиданно получает приказание отремонтировать Путевой дворец в Твери. Построен он был в 1774 году архитектором Матвеем Казаковым. Тем самым, что возвел в Москве здание университета, Голицынскую (теперь 1-я Градская) и Павловскую (теперь 4-я Градская) больницы, Петровский подъездной дворец, где разместилась сейчас Военно-воздушная инженерная академия имени Н. Е. Жуковского, здание Сената в Кремле, дома-усадьбы Демидова, Губина, Барышникова.