Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

Затянутый, точно молодой офицерик, в узкий мундир, император Александр медленно и пристально осматривал дворец. Его внимание привлекли и росписи на стенах, и рисунки паркетных полов, и сулящие уют диваны, кресла, стулья, и торжественно-нарядные светильники. Все было специально изготовлено по личным рисункам Росси. Император высказал одобрение. Вечером на балу, обращаясь к местной знаменитости — старухе Арефьевой, внучке одного из любимцев Петра I, Александр изволил пошутить: «Хорош ли я домик выстроил для сестры?» А старуха в ответ: «Да что, батюшка, ведь старенький бабушкин починил, чай дешевле обошлось, чем весь новый-то ставить…» Перестройка дворца обошлась в 542 тысячи серебром. В этот же год на нужды Министерства народного просвещения было отпущено 727 тысяч рублей.

Награды за свой труд Карл Росси не получил. А через одиннадцать лет генерал А. А. Писарев, составляя «Описание губернского города Твери», напишет: «Дворец… возобновлен и исправлен в 1810 году князем Цициановым…» И в этом, пожалуй, нет ничего, достойного удивления.

В Петербурге тверской дворец прозывают «новым Петергофом». Поводом, скорее всего, служат красота и благородство убранства и та особая атмосфера интеллектуальной жизни, удачно сопряженной с непринужденным общением и отдохновением. Здесь под покровительством любимой сестры государя царит дух московской оппозиции Петербургу. Оппозиции, порой столь далеко заходящей, что превращается в критику намерений и поступков императора. А это, по убеждению некоторых особо осторожных, уже свидетельствует о явном якобинстве. Но подобных обвинений можно не бояться, пока Екатерина Павловна успешно пользуется своим влиянием на брата. По наблюдениям современников, она очень умна, доброжелательна и «многие из приближенных, в том числе и знаменитый живописец Кипренский, были в нее влюблены». На приглашения великой княгини с радостью откликаются и А. И. Мусин-Пушкин, сначала обнаруживший, а затем утративший во время московского пожара рукопись «Слова о полку Игореве», и поэт, а в скором времени министр народного просвещения И. И. Дмитриев, и прославленный российский историк и писатель Н. М. Карамзин, и многие, многие другие. В Тверь охотно приезжают порой с семьями, гостят неделями. Читают обществу свои произведения, участвуют в маскарадах, совершают лодочные прогулки, играют с хозяевами на бильярде, встречаются со всеми придворными. Но никто никогда не вспомнит позже о российском дворянине, неаполитанском подданном, архитекторе Карле Росси, создавшем этот дворец.

Впрочем, и этому удивляться не следует. Припомним, что Пушкин, так живо и много интересовавшийся жизнью своего прадеда — арапа Петра Великого, совсем не ценил его строительные и фортификационные способности, хотя Абрам Петрович Ганнибал был «первым и лучшим инженером в России». По сословным дворянским понятиям сей род деятельности не мог идти ни в какое сравнение с должностью придворной или службой в армии. Архитектура приравнивалась к инженерии. Дворянин Карл Росси занимался не положенным дворянину делом.

Неужто одиночество без друзей и собеседников? Нет, все же был в Твери человек, с которым зодчий, вероятно, часто встречался, а может, и дружил, — Иоганн Буле. В недавнем прошлом профессор Гёттингенского университета, известного в Европе своим либеральным духом (именно этот университет кончали в свое время будущий декабрист Николай Тургенев, его брат Александр — близкий друг Пушкина, любимец лицеистов преподаватель словесности Александр Куницын). В тот год, когда Росси вернулся из Франции в Петербург, Буле возглавил кафедру философии Московского университета. Вплоть до 1808 года он читал на французском языке лекции по истории права, логике, психологии, истории изящных искусств и мифологии. Однако взгляды профессора стали неугодными, и Буле вынужденно принял предложение Екатерины Павловны стать ее личным библиотекарем. В 1811 году ученый поселился в Твери. Вряд ли мог найти Росси в маленьком городе более интересного и нужного собеседника, лишенного вдобавок сословных предрассудков. Можно только представить, сколько долгих часов провели они в увлекательных разговорах…

В конце декабря 1811 года у профессора по дороге из Москвы в Петербург остановились погостить два молодых человека — братья Михаил и Петр Чаадаевы. Еще три года назад они слушали лекции Буле в Московском университете и числились его любимыми студентами. Теперь они отправлялись на службу в лейб-гвардии Семеновский полк. Росси мог видеть их и поразиться остроте суждений младшего — Петра. Возможно, через девять лет он снова вспомнит этого оригинального юношу, но это — только догадки…

Итак, свободные вечера, вероятно, в обществе профессора Буле, а все остальное время — любимому делу. Тем более что числился Росси членом созданного Комитета по благоустройству Твери. Даже краткий перечень замысленных зодчим и построенных им зданий в самой Твери и городах губернии заслуживает почтительного удивления: