Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

Ответ из Голландии пришел только в начале мая. Письмо подписано 29 марта: «О строении на Васильевском острову. Велеть ныне строить домы по берегу против первого чертежа, который мы в бытность нашу в Петербурге подписали…» План Леблона отвергнут. Победил трудолюбивый Трезини. А может, тайно сыграл свою роль Меншиков, невзлюбивший француза?

Андрей Нартов, талантливый механик, один из ближайших помощников Петра, в 1727 году написал свои воспоминания, среди которых есть очень важная для нас история. О том, как царь после возвращения из-за границы отправился на Васильевский остров: «Его Величество, взяв с собой прибывшего из Парижа, в службу принятого, славного архитектора и инженера Леблона… поехал в шлюпке на Васильевский остров, который довольно уже был построен и каналы были прорыты; обходя сей остров, размеривая места и показывая архитектору план, спрашивал: что при таких погрешностях делать надлежит. Леблон, пожав плечами, доносил: „Все срыть, Государь, сломать, строить вновь и другие вырыть каналы“. На что Его Величество с великим неудовольствием сказал: „И я думал тожь“. Государь возвратился потом во дворец, развернул паки план, видел, что по оному не исполнено, и что ошибки невозвратные, призвал князя Меншикова, которому в отсутствие государево над сим главное строение поручено было, и с гневом грозно говорил: „Василия Корчмина батареи лучше распоряжены были на острову, нежели под твоим смотрением нынешнее тут строение. От того был успех, а от сего убыток невозвратный. Ты безграмотный ни счета, ни меры не знаешь. Черт тебя побери и с островом!“ При сем подступил к Меншикову, охватил его за грудь, потряс его столь сильно, что чуть было душа из него не выскочила, и вытолкнул потом вон. Все думали, что князь Меншиков через сию вину лишится милости; однако государь после пришел в себя, кротко говорил: „Я виноват сам, да поздно; сие дело не Меншикова; он — не строитель, а разоритель городов“».

Из этого предания можно уяснить, что царь не посчитал Трезини виновным в содеянном. Увидел: по плану «не исполнено». Виноват Меншиков. Прорытые каналы оказались уже и мельче назначенной меры. Может, светлейший решил сделать против плана подешевле, а разницу — себе в карман. Сколько раз еще потом будет изрядно бит царем за свою немыслимую жадность. Но и ответ Леблона не понравился Петру.

Была у парижского зодчего неприятная манера: всех поучать — что и как делать. То убеждал в необходимости по-новому спланировать любимый государев Летний сад. Потом указывал, что в Стрельнинском дворце все следует переиначить. Теперь настаивает на перестройке всего города по-новому. По его плану. А какой государь спокойно может перенести поучения? Не лежала у Петра душа к Леблону. Не исключено, что кое-что из меншиковских нашептываний осталось в памяти царя. Признания и любви государя француз завоевать не сумел.

Огорчения, рожденные крушением надежд, непосильная работа, суровый климат основательно подорвали здоровье Леблона. Возможно, что было еще одно, более страшное столкновение с Петром. Якоб Штелин записал чей-то рассказ, что царь изрядно поучил француза дубинкой. Но теперь не узнаешь, какова доля правды в этом сообщении. В феврале1719 года Жан Батист Леблон неожиданно умер в возрасте сорока лет.

Вдова просит у царя денег на похороны. 2 марта следует решение: «Для погребения сего Леблона в зачет его жалованья (видимо, еще не выплаченного. — Ю. О.) выдать двести рублей». Сумма немалая, но пособие вдове не дано. Многие месяцы безуспешно просит она разрешения уехать на родину. Петр не очень хочет отпускать вдову. Только через два года наконец дает милостивое согласие. Мария Леблон вместе с сыном и верными слугами отъезжает в Париж.

Эти события произойдут чуть позже. И тогда, возможно, Трезини задумается о своей судьбе, о будущем своих детей. А пока, гордый доверием царя, он продолжает старательно исполнять порученное дело.

VI

Петербург и сегодня бережно хранит приметы градостроительной деятельности Доминико Трезини.

Одна из них — район от верховьев Фонтанки к востоку с его четкими линиями теперешних улиц Шпалерной, Захарьевской, Чайковского, Фурштадтской, Пестеля. Еще в 1712 году государь повелел архитектору сделать чертеж, по которому «на Первой линии (теперь набережная Кутузова. — Ю. О.) строить каменное или мазанки, назади деревянное». Чтобы выглядел берег Невы нарядным и представительным.

Здесь возвела свой дворец Наталия Алексеевна, любимая сестра царя. Рядом поднялся фахверковый дом царевича Алексея Петровича. На «Первой линии» проживал командующий артиллерией Яков Брюс и поселился со всем семейством Растрелли. Не исключено, что Доминико Трезини участвовал не только в планировке, но и в строении здесь многих домов. Припомним указ государя: «А каким манером домы строить брать чертежи от архитектора…» Других, кроме Трезини, в ту пору в Петербурге не было.