Великий город Кразеран

Камилла была спокойна, глядя в темноту закрытых век, она пообещала себе, что сохранит спокойствие. Открыв глаза, первым, кого она увидела, был гоблин. Он быстро произнёс стих, направленного на Камиллу заклинания. Будто что-то округлое и холодное ударило в горло. У Камиллы перехватило дыхание, ей начало казаться, что она задыхается и не может произнести ни слова. Данное себе обещание сдержать не получилось. Сердце забилось с бешенной силой, удары эхом гремели в ушах. У Камиллы разом пронеслись мысли о бегстве, о гневе, о несправедливости и беспомощности. О неотвратимой гибели. О боли, которая обязательно будет перед гибелью. Девочка не выдержала и заплакала.

*

Всех пятерых связанными вывели из темницы. Впереди, в шагах двадцати от них, шёл лакей и зазывал ещё сонных поутру горожан на предстоящую казнь:

– Срочным решением судьи: двух ведьм – сжечь, древесное чудовище – сжечь, оборотня – обезглавить, безродную ученицу ведьмы – обезглавить! Казни быть немедля! На рыночной площади!

Поначалу горожане не совсем понимали, что происходит.

«Только вчера говорили, что ведьма одна». «И она поймана была». «Говорили же, что Роана не ведьма». «Ну, видишь, поймали». «Выходит, что ведьма». «Две ведьмы, выходит». «Роана одна из них». «Об оборотне слышал?» «Да нет, он и не беспокоил, вроде, никого». «Ты слышал об оборотне-то?». «Не-а, а это кто вообще?» «Кто-то». «Морда знакомая, но сильно грязная». «Обросший весь какой-то». «Фу, воняет от него. А на лицо-то знакомый». «Давно его видно не было, звать как, не припомню…»

Но постепенно толпа вокруг нарастала, гомон усиливался.

«Да говорил я вам, что ведьма она». «А я-то думаю, кто курей моих грызёт, а это вот он. Псина грязная. Тьфу». «Нет, а как она эту тварь сделала, вы видели?» «И не стеснялась, ходила по городу с ней». «Ходил я к ней. Шептала там чего-то, а ничего не помогло. Дала жижу какую-то вонючую. Только хуже стало». «Нет, ну если б не её травы, то память моя совсем…» «Не знаю. Роана так-то помогала всем, конечно. Но раз поймали…» «Если поймали, значит, есть, за что!» «Не может быть, чтоб ни за что!» «А девчушка эта, это кто?» «Бродяга безродная». «Из приюта сбежала, плохо, видите ли, кормили её там». «Попрошайка». «Воровка! Воровала у меня с прилавка. У моих собак из миски воровала!» «Да, в мою харчёвенку постоянно нос совала. У народа весь аппетит…» «Знаю-знаю я её, глаза хитрющие, руки загребущие!» «Сама-то мальчишек поколачивала». «На помойке околачивалась. И жгла вечно. Вечно жгла!» «Кормила я их. Всех кормила. А она меня колдовством своим замарала. Душу мою замарала!» «Голодная вечно приходила. Не наесться ей никак».

Вскоре горожан стало много, они размахивали кулаками, плевались и кричали:

«Кого мы терпели!?» Сколько крови нам попортили!» «Пользуются нами! Что мы в ихних делах ничего не понимаем!» «Жгите ведьм!» «Сжечь! Сжечь!» «Всю нечисть – в рпах!» «Прах по ветру!» «Чтоб другим неповадно было!» «Сжечь! Сжечь!»

*

На рыночной площади собрался весь город. Наскоро сложенный эшафот скрипел и пошатывался. В его центре на кругом сложенных камнях торчал длинный столб. Чуть дальше стояла колода, а рядом с ней разминал плечо палач в колпаке и с топором наперевес.

Когда ведьм привязывали к столбу, горожане ликовали. Аврий, видя Роану, лаял и метался, над ним потешались. Ведьма смеялась вместе с горожанами, будто была с ними по одну сторону от помоста. Роана молчала, она побледнела, ей было плохо.

Камиллу поставили около колоды. За ней двое удерживали дёргающегося Аврия.

К ногам Роаны и ведьмы начали сласть дрова и сено. Горожане не прекращали радоваться. Дрова и сено уже доставали до колен, когда один из укладывавших их сказал:

– Давай тварь туда же! Слушай, с топором, подсоби, а.

Всем эта идея понравилась. Эдая, под крики одобрения подвели к колоде. Прямо перед Камиллой палач одну за другой отрубил ноги и руки Эдая. Эдай ревел от боли, как дикий зверь. Его глаза заплыли толстым слоем собственных слёз, будто покрылись бельмом. Из ран текла зелёная жидкость.

– Голову оставь! – кричали в толпе. – Пусть так горит! С головой!

Эдая, его руки и ноги уложили рядом с Роаной и прикрыли сеном.

Горожане ликовали, видя, как к помосту несут факел.

Камилла смотрела вперёд, разглядывая с эшафота лица людей, эльфов, гномов и гоблинов. Её заплаканное лицо не выражало ничего. Страх притупился, сознание пропускало реальность, как стекло в окне – без искажений, не меняя ни цвета, ни форм.

«Счастливые, – думала девочка. – Никогда не видела, чтобы разом все они были так счастливы. От палача потом пахнет. Он вспотел, пока рубил. Солнце скоро будет видно. Я уже не успею посмотреть на солнце».

Факел поднесли к сену. Огонь взялся, заплясал, разыгрался. Горожане радовались. Огонь принялся за дрова.