Великий и оболганный Советский Союз

У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в 1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем в 1914 году, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что пока оно у власти, теперешнее положение вещей сохранится. Это не мешает им всячески сопротивляться попыткам… отобрать у них продовольствие по твердым ценам. Иной раз они нападают на небольшие отряды красногвардейцев и жестоко расправляются с ними. Лондонская печать раздувает подобные случаи и преподносит их как крестьянские восстания против большевиков. Но это отнюдь не так. Просто-напросто крестьяне стараются повольготнее устроиться при существующем режиме.

Последнюю фразу выделил я: уж очень она богата по содержанию, объясняя многое из того, что произошло в СССР уже в тридцатые годы. В одной этой фразе — весь трагизм будущей коллективизации!

Не провести ее Россия не могла — если хотела жить дальше. Но провести коллективизацию без жесткого и решительного слома крестьянской психологии тоже не представлялось возможным. Ведь средний крестьянин и на рубеже двадцатых-тридцатых годов хотел лишь одного — повольготнее устроиться при существующем режиме! Он был не против Советской власти, но лишь в том случае, если Советская власть не мешала ему жить жизнью, в основе своей дедовской, в деревне, по своему укладу тоже недалеко от дедовской ушедшей. А индустриальной России было необходимо крупное товарное сельскохозяйственное производство, невозможное без коллективизации.

Впрочем, я забежал далеко вперед. Вернемся к Уэллсу, размышляющему в главе «Гибнущий Петроград» о причинах сложившейся ситуации:

Вы, конечно, скажете, что это зрелище беспросветной нужды и упадка жизненных сил — результат власти большевиков. Я думаю, что это не так… Россия не есть организм, подвергшийся нападению каких-то пагубных внешних сил и разрушенный ими. Это был больной организм, он изжил сам себя и потому рухнул…

Уэллс здесь был и прав и не прав…

Россия — еще царская — безусловно, подверглась системному нападению враждебных ей внешних сил — не большевиков, конечно. Это нападение началось задолго до Первой мировой войны и революции и проводилось в стиле стратегии «непрямых действий». Сильная, независимая Россия мешала планам будущей глобализации даже больше, чем, например, сильная и независимая Германия. То есть Уэллс, усматривая причину краха старой России лишь во внутренних причинах, ошибался.

Но в целом, оценивая старую Россию как больной организм, изживший сам себя, Уэллс не ошибался. Здоровый организм выдерживает даже самые сильные, самые бешеные внешние атаки! Новая Россия доказала это в 1941 году. Больной же организм не способен им сопротивляться. И это тоже видно на примере России — в 1917 году, в 1991 году. И оба раза за крах России оказались ответственными не сторонники коммунистической идеи, а антикоммунисты! В 1917 году это были антикоммунисты буржуазно-помешичьего, а в 1991 году — партоплазматически-интеллигентского образца…

Возвращаясь к Уэллсу, замечу, что он, вначале отрицая роль пагубных внешних сил, сразу же за этим опроверг сам себя, продолжив так: