Великий канцлер

– Ни в каком случае, – ответил Воланд. Маргарита побледнела и отшатнулась.

– Я ни за что не сделаю, – продолжал Воланд, – а вы, если вам угодно, можете сделать сами. Пожалуйста.

– Но по-моему исполнится?

Азазелло вытаращил иронически кривой глаз на Маргариту, покрутил рыжей головой и тихо фыркнул.

– Да делайте же! Вот мучение, – воскликнул Воланд и повернул глобус, бок которого стал наливаться огнём.

– Фрида! – крикнул пронзительно кот.

Дверь распахнулась, и растрёпанная, нагая, без всяких признаков хмеля женщина с исступлёнными глазами вбежала в комнату и простёрла руки к Маргарите.

Та сказала:

– Прощают тебя. Платок больше подавать не будут.

Фрида испустила вопль, упала на пол и простёрлась крестом перед Маргаритой.

Воланд досадливо махнул рукой, и Фрида исчезла.

– Прощайте, благодарю вас, – твёрдо сказала Маргарита и поднялась, запахнув халат.

– По улице в таком виде идти нельзя. Сейчас дадим вам машину, – сказал Воланд сухо и затем добавил, – поступок ваш обличает в вас патологически непрактичного человека. Пользоваться этим мы считаем неудобным, поэтому Фрида не в счёт. Говорите, что вы хотите?

– Драгоценное сокровище, Маргарита Николаевна! – задребезжал Коровьев, – на сей раз советую вам быть поблагоразумнее! А то фортуна может ускользнуть!

– Верните мне моего любовника, – сказала Маргарита и вдруг заплакала.

– Маргарита Николаевна! – запищал Коровьев в отчаянии.

– Нет, не могу! – возмущённо отозвался кот и выпил объёмистую рюмку коньяку.

Занавеска на окне отодвинулась, и далеко в высоте открылась полная луна. От подоконника на пол упал зеленоватый платок ночного света. Сидящие, на лицах которых играл живой свет свечей, повернули головы к лунному косому столбу. В нём появился ночной Иванушкин гость, называющий себя мастером.

Он был в своём больничном одеянии, в халате, туфлях и чёрной шапочке. Небритое лицо его дёргало гримасой, он пугливо косился на огни свечей.

Маргарита узнала его, всплеснула руками, подбежала и обняла. Она целовала его в лоб, в губы, прижималась к колючей щеке, и слёзы бежали по её лицу.

Она произносила только одно слово:

– Ты… ты…

Мастер отстранил её наконец и сказал глухо:

– Не плачь, Марго. Я тяжко болен.

Он ухватился за подоконник рукою, оскалился, всматриваясь в сидящих, и сказал:

– Мне страшно, Марго. У меня галлюцинация. Маргарита подтащила его к стулу, усадила и, гладя плечи, шею, лицо, зашептала:

– Ничего, ничего не бойся. Я с тобою. Не бойся ничего.

Коровьев ловко и незаметно подпихнул к Маргарите второй стул, и она опустилась на него, обняла пришедшего за шею, голову положила на плечо и так затихла, а мастер опустил голову и стал смотреть в землю больными угрюмыми глазами. Наступило молчание, и первый прервал его Воланд.

– Да, хорошо отделали человека, – проговорил он сквозь зубы и приказал Коровьеву: – Дай-ка, рыцарь, ему выпить.

Через секунду Маргарита дрожащим голосом просила мастера:

– Выпей, выпей… Нет, нет. Не бойся. Тебе помогут, за это я ручаюсь. Сразу, сразу пей!

Больной взял стакан и выпил содержимое. Рука его дрогнула, и пустой стакан разбился у его ног.

– К счастью! К счастью, милейшая Маргарита Николаевна! К счастью, – зашептал трескучий Коровьев.

Маргарита с ложечки кормила мастера икрой. Лицо его менялось, по мере того как он ел, порозовели скулы и взор стал не так дик и беспокоен.

– Но это ты, Марго? – спросил он.

– Я! Я! – ответила Маргарита.

– Ещё, – строго сказал Воланд.

Коровьев подал Воланду стакан, и Воланд бросил в него щепотку какого-то чёрного порошку. Больной выпил поданную ему жидкость и глянул живее и осмысленнее.

– Ну вот, это – другое дело, – сказал Воланд, прищурившись, – теперь поговорим. Кто вы такой? – обратился он к пришедшему.

– Я теперь никто, – ответил оживающий больной, и улыбка искривила его рот.

– Откуда вы сейчас?

– Из дома скорби. Я душевнобольной, – ответил пришелец.

Маргарита заплакала и проговорила сквозь слёзы:

– Он – мастер, мастер, верьте мне! Вылечите его!

– Вы знаете, с кем вы сейчас говорите? – спросил Воланд, – у кого находитесь?

– Знаю, – ответил мастер, – соседом моим в сумасшедшем доме был Иван Бездомный. Он рассказал мне о вас.

– Как же, как же. Я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах, – ответил Воланд, – и вы верите, что это действительно я?

– Верю, – сказал пришелец, – но, конечно, спокойнее мне было бы считать вас плодом галлюцинаций. Извините меня…

– Если спокойнее, то и считайте галлюцинацией, – вежливо ответил Воланд.

– Нет, нет, – испуганно обратилась к мастеру Маргарита, – перед тобою мессир!

– Это не важно, обаятельнейшая Маргарита Николаевна! – встрял в разговор Коровьев, а кот увязался вслед за ним и заметил горделиво:

– А я, действительно, похож на галлюцинацию. Обратите внимание на мой профиль… – кот хотел ещё что-то сказать, но его попросили замолчать, и он ответил: – Хорошо, хорошо. Готов молчать. Я буду молчаливая галлюцинация! – замолчал.

– Верно ли, что вы написали роман? – спросил Воланд.

– Да.

– О чём?

– Роман о Понтии Пилате.