Великий канцлер

Казалось бы, в условиях такого невиданного притеснения и поношения местных элит можно ожидать их консолидации и попытку еще одного переворота в стиле заговора Владимировичей – на этот раз, к примеру, под знаменем Великого князя Николая Николаевича младшего. Но у наших оппонентов кишка на такие действия оказалась тонка. Во-первых – в Петербурге вовсю свирепствует Служба Имперской Безопасности, куда набрали самых отъявленных монархистов и сторонников сильной руки, которая всех скрутит в бараний рог, невзирая на лица. Во-вторых – Зимний Дворец охраняют не преображенцы, запятнавшие себя изменой, а подразделения из бригады морской пехоты полковника Новикова. Эти головорезы готовы за своего командира и в огонь и в воду, как за родного отца, а императрица для них – добрая матушка. Когда эти солдаты пришли в новиковскую бригаду на островах Элиота, к ним впервые отнеслись не как к нижним чинам (которым вместо голов было бы достаточно органчиков), а как к людям – таким же, как господа офицеры. Пожалуй, нечто подобное было только у Петра Первого в виде Семеновского и Преображенского полков. Личная гвардия безоговорочной преданности. Кроме морских пехотинцев, стопроцентно лояльны императрице моряки, синие кирасиры и ахтырские гусары. Дополнительно, для усиления безопасности, в Санкт-Петербург с Дальнего Востока перебрасываются части, участвовавшие в знаменитом Тюренченском сражении и прославившие русское оружие под командой Великого князя Михаила и полковника Новикова. Командует сводным корпусом безумно храбрый и честный генерал Келлер. Возможно, из этого получится Новая Гвардия; хотя и старую, петровскую Гвардию сбрасывать со счетов преждевременно.

Но вернемся к корпорации «Росзерно». И сама императрица, и Великий князь Михаил, и даже экс-император Николай, кроме Государственного взноса из Инвестиционного фонда, сделали взносы в капитал как частные лица, благо все трое были люди небедные. В случае с Николаем – это, скорее всего, благотворное влияние любезной Аллы Викторовны. Бывший русский император – в умственном плане человек чрезвычайно пластичный и подверженный женскому влиянию. Недаром же говорили, что мнение Александры Федоровны для Николая важнее, чем все рекомендации его министров и советников. Следом за Николаем и госпожа Лисовая сделала взнос от лица нашей корпорации попаданцев. Консолидировано «своих» частных взносов набралось еще процентов на двадцать, поэтому на оставшиеся тридцать процентов капиталов требовалось найти дополнительных частных инвесторов, после чего прицепить к этому поезду паровоз, то есть подобрать кадры, которые и потянут весь этот воз.

И такие кадры в стране имеются. На этот раз это не один, а целых два человека, которых канцлер Одинцов вызвал к себе одновременно. Из Нижнего Новгорода был приглашен шестидесятисемилетний купец-старообрядец Николай Бугров. Колоритнейший, надо сказать, персонаж. Зимой и летом ходит в кафтане, рубахе-косоворотке, козловых сапогах и картузе, окладистая седая борода «лопатой» при этом аккуратно подстрижена и не выглядит растрепанным веником. Помимо внешней примечательности, этот человек знаменит тем, что принадлежит к числу богатейших и успешнейших нижегородских купцов-хлебопромышленников. В собственности у Бугрова находятся: целый флот пароходов и барж для перевозки зерна и муки по Волге, зернохранилища и целая сеть вполне технически прогрессивных мельниц. У конкурентов мельницы водяные, зависящие от времени года и погодных условий, а у Бугрова – паровые (которым безразлично, на какой высоте стоит вода в местных речках), да еще и размалывающие зерно прогрессивным вальцовым способом, а потому особо производительные. Кроме всего прочего, Бугров входит в число купцов, которым дозволено поставлять муку и фуражное зерно для снабжения армейских частей (а такая честь выпадает далеко не каждому). Вот тебе и бородатый мужик-старообрядец…

При этом Бугров не является типичным выжигой, сдирающим с ближнего по семь шкур. Штат у него небольшой, но высокооплачиваемый, а прибыли он делит в следующем соотношении: сорок пять процентов – на развитие производства, столько же – на нужды родного ему Нижнего Новгорода и благотворительность, и только десять процентов – на себя лично. Да ему много и не надо. Наряд у него самый простой, стены в доме оклеены дешевыми обоями, а питается он не разносолами, а исключительно щами и кашами. Зато на его деньги в конце девятнадцатого века в Нижнем Новгороде была устроена первая центральная канализация, перекладывать которую понадобилось только через сто лет. Сравните с миллиардерами-олигархами из родного двадцать первого века, коим это человек равен по масштабам – и поймете, как за это время измельчали души и испортились нравы.