Великий канцлер

– Хорошо, Павел Павлович, – склонила голову императрица, – вы можете быть уверены в том, что ваши аргументы услышаны и будут учтены мною при вынесении окончательного решения. Я еще раз посоветуюсь по обоим этим вопросам с другими людьми, в том числе с маман, вашей Дарьей и своим Сашкой, и после чего я доведу до вас свое окончательное решение. А сейчас, Павел Павлович, я попрошу оставить Нас и удалиться, чтобы Мы в тишине и покое могли бы поразмыслить над всем вышесказанным. Кроме того, как доложил мне господин Мартынов, в самом ближайшем времени из Швейцарии в Санкт-Петербург приезжают господин Ульянов и господин Морозов – и тогда мы вместе с ними начнем решать вопрос промышленности и трудящихся на ней рабочих – точно так же, как мы совсем недавно начали решать вопрос крестьянства.

Когда Одинцов, попрощавшись, вышел, Ольга придвинула к себе лист чистой писчей бумаги и взяла в руку перо. Пока все сказанное свежо в памяти, необходимо занести на бумагу основные тезисы сегодняшнего разговора.

[25 августа 1904 года, три часа дня. Санкт-Петербург, Зимний дворец, кабинет Канцлера Российской Империи.]

Всю дорогу от Женевы до Петербурга Владимир Ульянов пребывал в несвойственном ему трансе. Он чувствовал себя как мотылек, против воли летящий на манящий огонек свечи. Нет, товарищ Баев (и ведь чувствовалось, что именно товарищ, а не господин) не применял к нему и Наденьке никаких угроз и тем более насилия, был вежлив и корректен, но все равно у будущего вождя мирового пролетариата было ощущение, что он идет навстречу смертельной опасности. Окопавшийся в самом центре Российской империи господин Одинцов представлялся ему неким подобием удава Каа из «Книги Джунглей» Киплинга, магнетически приманивающим к себе революционеров-бандерлогов. Или, быть может, все дело в полковнике Баеве. В присутствии этого человека из будущего Владимир Ульянов чувствовал себя как нерадивый гимназист перед строгим учителем, оценивающим его без всякого снисхождения. Весьма неуютное, знаете ли, ощущение.

Но дороги назад не было, ибо условия товарищ Баев поставил конкретно. Или переход на сторону правительства императрицы Ольги, или полный отказ от политической деятельности; при любом другом развитии событий гарантировался летальный исход. Будущий вождь мирового пролетариата понимал всю серьезность предупреждения, кроме того, он не был особо храбр. К тому же от попытки сдристнуть с поезда при первом удобном случае, с Наденькой или без, Ильича удерживало банальное любопытство. Ему хотелось хоть одним глазком посмотреть на человека, уже фактически захватившего в империи Романовых высшую власть и теперь поставившего себе цель осуществить социалистическую революцию сверху. Уже если полковник Баев, явный выходец из иного времени, настолько отличался от здешних людей, что вполне мог сойти за посланца боженьки или же самого Сатаны, то что можно будет сказать о том, кто сидит в середине этой паутины и дергает за нити мировой политики? Любопытство и страх – вот те две эмоции, которые испытывал Владимир Ульянов во время пятидневного путешествия по железной дороге до Санкт-Петербурга.

Но все однажды кончается; на перроне Варшавского вокзала северной Пальмиры закончился и этот путь. А на вокзале уже ждали грузовая линейка для багажа и два мягких экипажа. Со всеми удобствами гостей Северной Пальмиры доставили в отель «Европа», где для Ульяновых-Крупских и Красина уже были забронированы первоклассные номера. Оставив там багаж и Наденьку, которую в силу ее глубокой второстепенности никто никуда не звал, Савва Морозов, Красин и Владимир Ульянов в сопровождении полковника Баева отбыли в Зимний дворец. Последний отрезок пути был для будущего вождя мирового пролетариата сродни пути на Голгофу, совмещенному с триумфом. И вот последние несколько шагов; лакей распахивает дверь и громко объявляет хозяину кабинета имена и фамилии прибывших.

Ильич делает последний шаг – и видит, что канцлер Одинцов, хорошо известный ему по описаниям, в этом кабинете находится не один. Вон тот, гладко выбритый молодой полковник в черном мундире, наверняка и есть страшный начальник новосозданной Тайной Канцелярии, господин Мартынов. Его взгляд пронизывает Володю Ульянова буквально насквозь. Другой полковник – в немного ином мундире, из-под которого выглядывает морская тельняшка, постарше первого, с короткими английскими усами на лице – наверняка есть законный муж императрицы Ольги, князь-консорт полковник Новиков. А вот и сама Ольга – в сером простеньком платье, застегнутом под горлом, больше похожая на гувернантку, чем на императрицу. И все присутствующие внимательно смотрят на него, Владимира Ульянова. И Леонид Красин потерялся где-то позади, и Савва Морозов отошел в сторону… Похоже, главный человек тут именно он, и никто другой.