Великий канцлер

– На самом деле, – пожал плечами Коба, – социалистическая монархия по своему устройству ничуть не менее вероятна, чем социалистическая республика. Тут все зависит от личности монарха и его окружения, насколько стойко они придерживаются социалистических идеалов. Но это только в первом поколении. Во втором и последующих поколениях возникает проблема, свойственная любой монархии. Старший, или, может быть, даже единственный, наследник может оказать непригодным к управлению государством. Но это опять же проблема любой монархии. Впрочем, негодный преемник может оказаться при власти и при исполнении всех догм демократического централизма. Не знаю, насколько хорошо вы посвящены в историю будущего, но там при каждой передаче власти с каждым новым руководителем партии и правительства живые правила партийной жизни превращались в закостеневшие догмы, качество международной дипломатии постоянно падало, как и качество управления внутренними процессами, а последние финансовые резервы растрачивались на политические авантюры…

– Эту тайну, – мрачно кивнул Ленин, – передо мной раскрыли. Если бы не она, я бы еще потрепыхался, несмотря ни на какие угрозы. Но, знаете, Коба, вот смотрю я на этого человека… не хочу ему верить, а сам знаю, что он не врет. Не врет – и все, и поэтому так оно и было. Или почти так, поскольку историки тоже могли немного приврать, излагая ход событий… Но ведь страшный же соблазн – попробовать все сделать заново, лучше и точнее, когда нам открыты все карты, а штаб врага уже захвачен нашими людьми…

– Да, товарищ Ленин, – сказал Коба, – тот, кто нам раньше мешал, тот нам и поможет. Товарищ Одинцов обещает. Но сейчас главное – составить список товарищей, которые смогут помочь нам на различных государственных и общественных постах. Если из них кто-то сидит по тюрьмам, каторгам и ссылкам, то нужно обратиться к товарищу Мартынову. Он обещал помочь в максимально короткие сроки доставить всех в Петербург и освободить.

[27 августа 1904 года, полдень. Санкт-Петербург, Зимний дворец, кабинет Канцлера Российской Империи.]

Два дня спустя после разговора Одинцова с Лениным в том же кабинете собрались почти те же люди. Большевиков представляли Ленин, Коба, Красин и сочувствующий Савва Морозов, а власти Российской империи – соответственно, канцлер Одинцов и замначальника Службы Имперской Безопасности полковник Мартынов. Императрица и ее супруг на этой встрече отсутствовали. Полковник Новиков, которому вся эта политика была не по профилю, занимался боевой подготовкой со своей бригадой. В то же время императрица Ольга вместе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной и в сопровождении статс-дамы Дарьи Михайловны Одинцовой инспектировала Смольный институт, вызывая своим прибытием приступы тихой паники у тамошнего начальства и такой же тихий восторг у девиц-пансионерок. Да, кстати, к Дарье Михайловне вдовствующая императрица отнеслась значительно теплее, чем к Новикову и Одинцову, полностью одобрив дружбу младшей дочери с этой пришелицей из будущего, имеющей несвойственный обычным дамам офицерский чин.

Итак, после того как в головах улеглись страсти и осели мысли, канцлер Одинцов еще раз официально пригласил к себе актив большевиков для откровенного разговора о том, кому на Руси жить хорошо и как дальше взаимодействовать власти и большевикам – через ведомство товарища Мартынова (вот он стоит), или напрямую. И мизансцена на этот раз в кабинете была совсем другой: туда наконец доставили длинный стол для совещаний, приставив его торцом к столу хозяина кабинета – так, что получилась буква «Т». Вдоль этого стола гости и расселись, причем полковник Мартынов в своем устрашающем черном мундире очутился по одну сторону, а большевики и сочувствующие уселись по другую, как бы непроизвольно дистанцируясь от этого палача и держиморды. Канцлер Одинцов только усмехнулся, глядя, как товарищи большевики и сочувствующие непроизвольно стараются держаться подальше от пугающего их человека в черной форме.

– Итак, – сказал он, открывая толковище, – тем, кто не знает, для начала хочу представить Евгения Петровича Мартынова, полковника имперской безопасности, который у себя на службе занят тем, что помогает разным грешникам покаяться за их прегрешения.

– Товагищ Одинцов, – картавя чуть больше обычного, заявил Ильич, – зачем тут этот человек? Неужели вы думаете, что мы не поняли всех ваших уггоз и посулов, и без пгиставленного к голове пистолета не способны пгодуктивно габотать?