Великий князь

Защитив с народом киевским землю Русскую, Всеслав княжил в Киеве семь месяцев. Ни Святослав, ни Всеволод Киева для себя не искали. Жили тихо в уделах своих. И Всеслав не искал чужих уделов. Но было ему Киевское княжение в тягость, свое, Полоцкое оберечь бы. И когда пошёл на Русь с польским королём и войском Изяслав Ярославич, а кияне, собравши свою рать, вышли к Белгороду, то ушёл от них, не сказавшись, Всеслав. Не мог он биться с законным владетелем, помня, что целовал ему крест. Не чужеземной рати, приведённой Изяславом, напугался Всеслав, греха не хотел творить. Верен был кресту!

Кияне же, оставшись без князя, позвали к себе Святослава с Всеволодом и сказали так: «Коли вы не остановите Изяслава, Киев свой мы пожжём и уйдём с детьми всеми семьями в Поле к дивиим половцам».

Святослав и Всеволод сослались с Изяславом, прося его не чинить зла киянам, а, забыв о прошлом, сесть на великое княжение, не разрешая иноземцам грабить Русь.

Изяслав обещал. И вышли к нему навстречу большие люди киевские, попы и черноризцы. Но не было среди них Антония.

Слово своё Изяслав не сдержал. Сын его, Мстислав, войдя в Киев, учинил многие казни, многих слепил и заточил в темницы. Однако кияне на то зло ответили смирением. А Изяслав, сев на столе отца своего, стал искать Антония, дабы казнить его как ворога.

Святослав же Ярославич тайно увёз преподобного в Чернигов. Но не стал жить в граде Антоний, ушёл в дебри лесные, сюда, на горы Болдинские…

…Стоя перед воротами монастыря, в единый миг вспомнил Венец бывшее три года назад. И стыд охватил его: за всё это время, почасту вспоминая Григория и вторя сказ тот Игорю, он ни разу не улучил побывать тут. Добро бы, путь неближний, но вот уже почти как два года прожил в Чернигове, в версте от обители. Да и примет ли его монастырь, простит ли Григорий за то, что за всю эту пору не нашлось у Венца сердца, чтобы повидаться? А ведь в ту ночь свято верилось, из всех близких ему вторый – инок болдинский. И ужаснулась душа тому, что не помнит Венец лица Григория. Да и как упомнишь, в ночи было их свидание, а росстань – в сутеми, на самом изломе тьмы.

– Господи, узнаю ли? – безнадёжно было на душе, горько. Потому и неслучайно забыли его тут, в Чернигове, княгиня с Игорем. Не умеет беречь близких своих Венец в сердце. Всё о себе и о себе думы его. Себялюбец он.

Так, окоряя себя, шёл отрок уже по двору монастырскому к божнице, к пещерке святого Антония.

Монах поднялся навстречу. Бледное лицо, обрамлённое взятыми под повязь русыми волосами – упали они мягким переливом на плечи, – прямой, с тонкими крылышками ноздрей нос, безус, но борода густая подстрижена клинышком, высокие, крутые, как у девицы, брови, небесной синевы очи, солнечный огнь в них.

– Я тебя ждал, Данило, – и благословил святым знамением. – Здравствуй, брате.

Не сдержал себя Венец, разрыдался, пал на колени, ловя руками край ветхой линялой ряски, потянулся к ней губами.

– Прости… прости… прости…

– Что ты, что ты, брате? Господь простит! Ну, будя, будя, миленький, – подымал с колен, гладил по лицу, отирая слезы. Так только мати гладила. Ох как давно это было!

– Ну что ты? Что ты? Не мальчишонок ить, – шутил, светясь улыбчиво. – Ишь, вымахал-то как! Меня догонил! Пошто смутился-то? – усаживал на лавочку. – Пошто горе-то?

Всё ещё всхлипывая, но и обретая надежду, Венец сказал:

– Я к тебе пришёл…

– Я тебя ждал, Данило.

– К тебе, – и вовсе неожиданно: – Насовсем…

Глава третья

1.

Похоронив отца, по-христиански отпев тело его и, по-древнему, предав огню, Верхуслава не нашла силы вернуться на Русь.

Быстро мужавший Всеволод с помощью великого князя получил наконец-то свой удел. Вокруг него собирались верные люди отца, росла дружина, крепла княжеская власть. Не мальчик – отрок Всеволод – помалу осваивал науку жить по-своему, стараясь изо всех сил быть на виду не только у великого князя, но и у сынов его. Старший из них – крестник отца, Мстислав, – более других благоволил к Всеволоду, замечая, как всё ещё по-детски отличает он от других дочь Марию. Девочка была равна по летам Всеволоду – двенадцать годков, и пора бы её давным-давно просватать, но Мстислав не спешил с этим.

Со смерти Аепы минуло и ещё время.

В степи Игорю устроили посвящение в князья – постеги. И тот праздник нарушил дотоле тихо текущие, слава богу, мирные степные будни.

Из Руси на Игоревы постеги приехали братья – сыны Давыдовы, бояре близкие Ольгову гнезду, прислал грамоту Мономах, зовя Верхуславу с князем Игорем и княжичем Святославом на Русь: «Будет и тебе, княгиня, место на земле Русской». Многие съехались тогда из Руси. Не было брата Всеволода. Занят в походе. Но и он сослался грамотой. Однако мать с братьями на Русь не звал. Были на то причины.

Игорь всё ждал, что среди русских гостей окажется и Венец. Помнил он друга, по сей день тосковало о нём сердце. Знал, нет Венца в Чернигове, ушёл он из града, а куда и где ныне, никто не ведал.