Великий князь

После похорон жил полный месяц в Переяславле, молясь и поминая верного своего летописца и друга. И только уехать ему в Киев, как новая беда пала на душу. В том же Переяславле рухнула дивная церковь Михаила Архангела, построенная и украшенная митрополитом Русским, тогда епископом Переяславским Ефремом. Особо чтил память о нём Владимир, гордился, что в отчине его – Переяславле просиял столь рачительный строитель, коим был Ефрем. При его духовном владычестве восславлен Переяславль среди всех городов русских небывалою красотой. То было время Мономаховых успехов, широко понеслась слава о нём, о граде его и строительных делах. Тогда они с епископом Ефремом возвели на удивление всему миру первые на Руси каменные народные бани…

И вот нынче рухнула былая красота, диво дивное – Михайловская церковь. В том усмотрел великий князь дурной знак для себя.

А тут разом навалилась и ещё большая лиха беда. Неугомонный Ярослав Святополкович, прозванный на Руси Ярославцем, отвергший жену свою – дочь Мстиславову, учинивший великую свару во Владимирском уделе, снова возник в пределах его с великим наёмным войском. Шли с ним на Русь ляхи, угры, чехи во множестве. Перемышлевские князья Володарь и Василько, устрашившись этой силы, свабились¹⁷⁴ с Ярославцем и тоже двинулись на Владимир южный, где на княжении сидел младший Мономашич, Андрей. Тот с малышества был во всякой ссоре заедистый. Заслепясь, лез в любую драку с отчаянной смелостью, бился в самой гуще, но никогда не получал не то чтобы синяка под глаз либо рюхи¹⁷⁵ из носа, но даже самой малой царапины. Возмужав, презирал открыто опасность в бою. Ни стрела его не доставала, ни копьё, ни меч. Берёг Андрея Бог, любил.

Не спасовал Андрей и перед Ярославцем с великой наёмной силой, прочно заперся во Владимире, отослав гонцов к отцу, дабы поднимал Русь на иноземное войско.

И хотя считал Ярославец Южно-Владимирское княжение своим, вступив в пределы оного, отдал землю на разграбление легионам иноземным.

Мономах к нашествию этому отнёсся куда как серьёзно, понимал, сколь опасен новый этот поход чужестранцев.

Встряхнулся великий князь, скинув с всё ещё могучих плеч тужу великую, в одночасье сделавшись прежним воителем. И двух дён не прошло, как было собрано боевое войско, начальником в коем поставлен Мстислав, а с ним оплечь Всеволод Ольгович.

Отправив войско из Киева, сам Мономах отослался ко всем князьям, призывая под свою руку. Великий князь понимал: слишком большая опасность нависла над Русью, чтобы обойтись только одним Мстиславовым войском. Слишком большой огонь занимался на южной окраине.

А в то время передовые иноземные полчища уже обложили град Владимир и Ярославец требовал от Андрея немедленной сдачи на милость. Никак не предполагал он, что не убоится Мономашич несметной силы и сядет в оборону.

Владимирцы бились крепко, не желая Ярославца, и как один стояли за князя Андрея. Ярославец грозил, что завтра же, взяв город, не пожалеет никого, каждого предав мученической смерти.

Самолично кричал под городскими стенами:

– Князь Андрей, выдь вон из моего города на милость мою!

На что получил самоличный Андреев знак с крепостной стены. При общем гоготе осаждённых показал Мономашич кукиш. С сим и ускакал опозоренный князь в свой лагерь.

Последние легионы подтянулись к Ярославцу, и сокрушительный штурм был назначен на завтра. Самому малому, самому несмышлёному было ясно – не устоять Андрею перед силою трёх иноземных держав и трёх князей русских.

Однако Богом любимый воин совсем не был уверен в том, что падёт город. На то у него имелся свой простой план. Слишком хорошо знал он неукротимого себялюбца Ярославца. Догадался, что до лихого штурма не откажет себе тот снова покрасоваться перед стенами града, снова покричать, а паче придумать нечто такое, похлеще кукиша, что унизит не только Андрея, но и всех защитников. Потому тайно ночью вывел князь за город малый отряд воинов и укрыл в засаде.

И точно, с рассветом, не дождав общего построения войск, Ярославец объявился под стенами града. Замышлял он учинить нечто срамное для чести Андреевой, да не успел, только и прокричал единое:

– Эй, Андрюшка, готов поклониться в ноги мне и поцеловать меня в …?

Не успел докончить, как выметнулся из засады сам Андрей Владимирович с верными воями.

– Да рассудит нас Бог, Ярославец! – рыкнул Андрей.

Однако тот поединка не принял и пустил вскачь коня от крепостных стен. Бывшие с ним двое ляхов, страшась неминучей своей гибели, погнались за ним, подняв копья. И, прободаше князя в спину, сдались на милость Андрея.

Конь вынес Ярославца к наступавшему войску, да только не жив был князь, истекая кровью в седле, отдал душу.

И тут же пришла весть, что в тылу великого войска, близ обозов, появился полк самого Мономаха. На самом деле то был лёгкий летучий отряд Всеволода Ольговича, высланный Мстиславом вперёд, дабы отвлечь на себя часть иноземного войска.