Великий князь Николай Николаевич

Телеграмма великого князя Николая Николаевича, посланная им в середине августа королевичу Александру о вероятном наступлении в ближайшем же будущем неприятельских сил против Сербии, впоследствии оправдавшаяся, была одним из последних актов первой русской Ставки, которая должна была через несколько дней перейти в новые руки. Как будет изложено дальше, уже 5 сентября 1915 г. император Николай II принял на себя лично обязанности Верховного главнокомандующего русскими войсками, а несколькими днями ранее в должность начальника штаба действующей армии вступил генерал Алексеев.

Что касается Болгарии, то правительство Радославова, твердо ведомое Фердинандом к союзу с Германией, 4 сентября вопреки народным чувствам, всегда тяготевшим к России, подписало в Софии договор о ее вступлении в союз с Центральными державами. Вступлением в этот союз Болгария приобретала для себя права на компенсации не только за счет Македонии, но и восточной Сербии.

23 сентября появился в Болгарии декрет об общей мобилизации. Внутренние настроения болгарского народа всего ярче выразились в возгласах резервистов: «Да здравствует русский царь!», которые, по словам болгарских историков, раздавались среди призванных при прохождении ими в Софии мимо памятника царю-освободителю Александру II. Болгарский народ находился в убеждении, что его призывают на помощь России и что он будет воевать рука об руку со своими освободителями. Ему пришлось вскоре очень горько разочароваться, когда в Добрудже подошло время атаковать русские батальоны…

В унисон с болгарскими настроениями звучали и настроения в России, в которой на болгарский народ никогда не возлагали ответственности за действия правительства Радославова.

6 октября 1915 г. германо-австрийские войска переправились еще один раз через Дунай и вторглись с севера и северо-запада (со стороны Боснии) в пределы Сербии. Уже на следующий день был занят в третий раз Белград, и неприятель стал развивать свое наступление долиной Моравы. Наконец, 14 октября С.Д. Сазонов лаконической телеграммой известил Извольского: «Болгары по всему фронту (Восточному) напали на Сербию, которая считает себя в положении войны с ними».

Огромное, почти тройное численное превосходство вторгшихся в Сербию неприятельских войск, объединенных в руках германского фельдмаршала Макензена и к тому же сразу охвативших сербов с трех сторон, делало результаты борьбы предрешенными.

Героическая сербская армия вынуждена была сначала к отходу в глубь страны; занятие же болгарами в тылу Ускюба и Велеса заставило ее в конечном счете уклониться к юго-западу, стремясь выйти к адриатическому побережью.

Так начался трагический исход из родной земли сербской армии, частично сопровождаемой населением и всем правительством во главе с Пашичем, королевичем Александром и престарелым королем Петром. Само собой разумеется, что русские официальные представители при сербском правительстве разделили предстоявшую сербскому народу страду.

Стремление помочь сербам принудило, как известно, союзников начать высадку их войск в Салониках. Однако к середине октября там успели появиться только их головные дивизии. Своим выдвижением на север они все же успели оказать частичную помощь сербам, но затем по слабости сил и другим обстоятельствам были вынуждены отойти в район Салоник.

Что касается русской армии, то она к этому времени только закончила свой тяжелый и длительный отход от р. Дунайца до Двины и Стрыпы. Ослабленная и лишенная необходимейших предметов боевого снабжения, Россия не могла в это время принять участие в посылке своих войск в Салоники. Лишь позднее, уже в конце декабря, она в целях облегчения положения истекавшей кровью Сербии пыталась пробиться через неприятельские укрепленные позиции на фронте Трембовля – Чертков. Цель этого наступления с военной точки зрения являлась вполне безнадежной, но русская армия была неспособна хладнокровно наблюдать тяжкие страдания братского народа.

Страдания сербов трудно поддаются краткому описанию. Приведу поэтому лишь выдержки из некоторых донесений наших официальных агентов в Сербии, относящихся к данному времени.

«Близится решительный кризис. Вся Сербия представляет кочующую массу беженцев, не находящих крова и пищи, при ненастье и бездорожье…»

«В начале декабря Пашич передал дипломатическим представителям держав Согласия сообщение, сущность которого заключалась в том, что сербское правительство принуждено осведомить союзников о критическом положении армии и обращается к ним, может быть, в последний раз с просьбой о помощи. Армия дошла до предела своих сил…»

В таком же духе выразился и престолонаследник Александр, сказав русскому посланнику при свидании с ним в Скутари: «Я показал свою готовность бороться до конца, и эта готовность меня не покидает и ныне. Но я умоляю дать хлеба моей армии. Я привел ее сюда и отвечаю перед людьми, которые умирают с голоду. Первый транспорт муки изменит все настроение…»