Великий князь всея Святой земли

– Короче, язык свой льстивый и лживый придержи.

– Скажу напоследок, не выкорчевать вам, посеянных мною плевел. Задушат они вашу пшеницу на корню. Мои ростки на гнилой почве растут быстро. Человек он ведь лжив, завистлив, корыстен без меры. Но более всего, власти он хочет.

Власть, как вино. Опьяняет и манит. Дороже денег, пьянее любви. Власть над такими же, как он, червями земными. А она все даст – и деньги и любовь, и жажду еще большей власти. А когда власть тайная, она еще притягательней. Вроде, как простой человек, но шепнул, что надо и полетели головы. Будут с вами бороться везде и всегда, люди той отравы вкусившие. Полетят головы. Кровью захлебнетесь и дымов костров и пожарищ. Смерти страшные выпустят мои ученики из Мареновых пещер. Ради власти все.

– Посмотрим, поборемся, – Спокойно сказала Малка, – Ты ж колдун догадываешься наверно, что пелена времени для меня, как занавеска, отдерну легко.

– Знаю, все знаю. Отдерни, смотри. Что вру тебе? Сама видишь, какой ужас по земле гулять будет.

– Вижу, но победы твоей не вижу. Да сидят твои пауки, но в основном сами себя и себе подобных жрут. Да отбросили вы назад Посвященных, но ведь не везде и не всех.

– Мы еще и вашу братию потравим. Вы тоже власти захотите.

– Ты чем меня пугаешь-то, мразь. Ты ж так в своих знаниях и не дошел, что в каждом из нас Чернобог и Белобог вместе живут. И что Правда, что Кривда один Род знает, да может и он не знает, а токмо Всевышний. Ты ж не понял даже, что тебя-то тоже нам в испытание создали, чтобы крепчали мы, а слабые в Ирий уходили. Когда среди бессмертных останутся только те, кто в борьбе с твоими выродками выстояли, тогда и будем смотреть, что получилось. Но ты, дурак, не понял главного, то за чем ты всю жизнь гнался – бессмертие, тебе с рождения дано было. Потому как Мимир тебе сказал о том, что ты Чернобога слуга, а ты не понял, и только согнул себя, изъел зря.

– Замолчи! Замолчи! Я всю жизнь рвался к этому, а ты хочешь сказать, что я не понял, что за тенью гонюсь.

– Ты свою долю в кармане проносил, а руку туда засунуть не удосужился. Все под кустами ее, под кочками искал, – Она засмеялась, и волосы ее зашевелились.

– Лучше б ты убила меня, Арина. Теперь я знаю, что такое мука. Вся жизнь в погоне за тем, что уже есть. Нет! Не может так быть!

– Так есть, и так будет у всех твоих учеников. Всю жизнь им гнаться за призраком. А в конце жизни узнать, что все это у них было. А гнались они за миражом, за помраком тобой придуманным. И последним словом в жизни их будет проклятие тебе. Твоим жрецам и храмам, вере твоей. Сами друг друга жрать и гнобить будут. Сами друг друга на кострах жечь и мучить. Открыть будущее-то, или так поверишь?

– Так поверю, – Опустил голову колдун, – Но многие ваши головы в той борьбе сложат. И князь твой! – В злобе выкрикнул он.

– Знаю, – Тихо сказала Малка, – Заговорщики уже все обгутарили, только одного в расчет не взяли, что он Мастер Великий, и время его в Ирий идти давно пришло. Он свою нить до конца выбрал. Великая Пряха уже узелок вяжет. Там посмотрим, где ему службу нести. А подельников твоих Микулица с братьями в распыл пустят. Знаешь ты все, но корчит тебя от бессилия.

– Знаю, – Согласился колдун, – Знаю. Но и ты знаешь, что мы одно целое в этом мире, только я кривое зеркало.

– Может и так. Все. Пора заканчивать, – Она встала, нарисовала в воздухе колдовскую звезду, и распяла его на ней.

– Неси его звезда в ледяной замок к Хозяйке его Марене. Пусть держит его там, сколько надобно, пусть смотрит он на мир через окошки ее ледяные и видит эту битву вечную. Прощай колдун! – Она взмахнула рукой, и звезда, закрутившись в воздухе, пропала в ночном небе.

– Все, – Вслух сказала Малка, – Домой пора. Домой пора! – Громко крикнула она.

Сестры Аринии, услышав ее, растворились в чаще, а Угрюмы выехали на поляну, ведя в поводу ее вороного иноходца, не стареющего, так же как его хозяйка.

– Подождите братцы пять минут. Умоюсь из Велесова источника. Смою с себя облик мщения. Сейчас приду.

Она вышла уже в привычном виде, в золоченой броне и зеленой шелковой накидке. Вскочила на коня, ударила его арапником.

– На Нерль, – Не оборачиваясь, на ходу бросила Угрюмам.

Кони взяли с места в галоп, разбрасывая по краям тропинки комья грязи.

Микулица ждал ее у Храма Покрова.

– Здравствуй брат. Устала я, на ногах еле держусь, пойдем в горницу, – Спрыгивая с коня, сказала она.

– Пойдем. Чего-то ты бледная какая, лица прямь на тебе нет, – Подав ей руку, Микулица помог ей спрыгнуть с коня.

– В доме обо всем, в доме, – Они вошли в терем.

В тереме, Малка скинула с себя брони и шелом. Надела, ставший любимым в последнее время, широкий восточный халат из золотой парчи, и устало опустилась на низкий диван, стоявший у окна. Угрюмы подвинули к ней низенький столик, а сенные девки выставили на нем снедь и подаренное ей Раймоном мальтийское вино.

– Что-то вы все по-восточному зажили? – Неодобрительно буркнул Микулица.

– Садись, в ногах правды нет. Вот винца отведай. Не хочешь, прикажу меду, али квасу подать. Ягод, грибков, шербетов каких?