Великий князь всея Святой земли

Во Владимире же, Суздале, Ростове, Новгороде и других городах и посадах Залесской Руси дружины топили мятеж в крови. Выжигая, в буквальном смысле, скверну, что подняла голову, думая, что пробил ее звездный час.

– Огнем и мечом! – Напутствовал Микулица, – Огнем и мечом – так Господь учил!

– Да будет им земля пухом! – Малка осеняла благословением храмовников, – Всевышний сам разберется – кто его дети, кто не его.

Через два дня дружины Георгия пробились к Боголюбово, выкосив по дороге всех, кто попался под руку. Первыми ворвались в замок девы-воины, амазонки из монастыря Козьмы и Демиана, что стоял на Нерли рядом с теремом Малки. Воспитанницы ее жалости не знали и вырезали всех, кого в замке нашли, повторяя слова своей хозяйки:

– Богородица правых от неправых сама отличит.

С ними в замок ворвался игумен Арсений – Матери Ариев духовник. Князя положили в каменный гроб и отпели.

– Скачите к Богородице, – Приказал он, скажите, пусть встречают князя у Серебряных ворот. В последний путь поедет Великий князь Андрей.

Амазонки вскинулись в седла и помчались к Владимиру, горяча коней, и на ходу срубая не согнувшиеся во время головы.

Мятеж действительно захлебнулся в собственной крови и дыме пожаров. Малка опустила руки, уставшие от трехдневной рубки. Соскочила с коня, увидев своих сестер.

– Микулица, готовь панихиду, – Отрешенно сказала она, – А я к нему пойду.

Вмиг перенеслась она в Храм к гробу князя. Встала в изголовье, и столп света вознесся над убиенным, и благоухание ладана разлилось под сводами Собора. Народ рухнул на колени.

– Княже святый, отче наш! Прости и помилуй ны грешныя! – Взлетело к куполу.

Микулица собрал всех братьев, монахов, священников и волхвов владимирских. Облек их в ризы и, подняв над головой чудотворную икону Богородицы, повел крестный ход навстречу телу князя.

На дороге показался стяг Андрея и боевые стяги дружин княжеских. Ветер донес погребальное пение, и вдруг солнце, стоявшее в зените и безжалостно палившее с утра, померкло. Ужас объял горожан.

– Вот и Ярило простился с ним, – Сказала Малка.

– Скоро встретятся, – Утешил ее Микулица.

Князя схоронили в златокупольном Соборе Успения. Положили рядом с братьями и сыновьями.

– Вечная тебе память, – Тихо сказал Кузьма.

– Вечная память, – Повторила Малка.

– Вечная память! – Бас Микулицы взлетел над всеми пятью куполами, и подхваченный сотнями голосов разнесся над полями Залесья, – Вечная память!

Отпели князя, справили тризну. Вскочили в седла и полетели по краям и весям, до конца скверну с поля вырывать. Старые порядки на новых дрожжах взошедшие так и не установились. Как когда-то под Киевом, подручники собрались на Москве, на Бору, у стен Микулициного монастыря. Заложили новый, дав ему название, как и просил Андрей – Богоявленский. Тайно собрали всех братьев с земель Великой Руси, тайно провели Собор, на котором порешили:

– Так промышляйте братья!

Для Посвященных и братии все было этим сказано. Объединенное войско под водительством Михалко, брата Андреева, прокатилось по землям всем, возвращая все на круги своя.

Сел на старший отцов стол молодой Всеволод. Дальше потянул лямку земель объединения. Войско дружинное и отдельные Орды воинские в Золотую Орду объединять начал, под одной рукой одним воеводой – Великим Ханом. Земли же все разделил между земщиной и опричниной. Земщина – это чей Земский Собор правил ото всей Земли. Входили в него епископы, бояре с городов и волостей, игумены, попы, волхвы, купцы, дворяне, люди посадские и простые люди, все те, кто не земле сидели. Опричнина же была опричь земских земель, состояла из кромов, комтурских замков или монастырей братских с сего дня опричными дворами прозываемых. Объединили в нее все Братства на Землях Великой Руси севшие и установили им, сверх Уставов их орденских, выводить государевых изменников и особу его охранять. А в отличие дал им Великий князь знаки особые – метлы и собачьи головы у седел. Такая у них вдовья доля – кромешнина.

В западных уделах у Фридриха, Генриха, да и других соправителей Псы Господни тот же герб имели – собачью голову, в пасти которой метла или факел зажаты были. Мол, и мир просвещаем светом знаний наших, и скверну в клочья рвем.

У них то же земля под ногами покачнулась, и зашатались свечи колоколен и башен дозорных, что в небо голубое смотрели.

Генрих задавил мятеж, что сыновья его неразумные по наущению врагов подняли. Ввел на землях своих Ассизы Иерусалимские и еще туже петлю на горле вольницы затянул.

Фридрих Барбаросса, оправившись от предательского удара в спину во время похода своего, согнул мятежного Генриха Льва, и продолжил неумолимый шаг по дороге Андреем завещанной.

Людовик просто баронов мятежных пожег, как он всегда и обещал. Сделал это быстро и справно.