Великий князь всея Святой земли

– Господа Бога моего Вседержителя и Творца возлюбленного его люди пригвоздили на кресте со словами, да будет кровь его на нас и на детях наших, и мои той же дорогой пойдут. С Богами не спорят, – Хлестнул коня ногайкой и умчался вперед.

Во Владимире все готово было к пышным похоронам. Народ плакал сильно, по умершему, называя его убиенным невинно. Нищие и убогие кричали в голос, потеряв в Глебе заступника и кормильца, да и все жители снедаемы были горем и тоской, как бы предчувствуя, что эта смерть потянет за собой длинную череду других смертей.

– Вот Храм Успения тебе и новый постоялец. Каково ж отцу в усыпальницу сыновей класть, – Горестно вздохнул Андрей и, выйдя на крыльцо, приказал, – Всем на центральной площади накрыть поминальные столы. Дружине в теремном дворе. Я на десять дней с отроками в Боголюбово поеду. Меня не беспокоить.

– Поехали что ли князь, – Подошли самые близкие.

– Здесь тризну справляйте, без меня. Кузьму с собой оставьте, – И такая тоска была в его голосе, что все и Малка и Микулица поняли, прощается князь с ними навсегда. Он остановил их движением руки, – Обсудили уже все. Мой черед. Вам другая доля и другой путь. Я у Велеса был. Меч-кладенец ему оставил. Он принял.

Все поняли. Прощается, и долгих слов не будет. Все как-то помялись. Но все было решено давно. Князю доля была – мученический венец. То не им судить. Микулица обнял князя, в ухо шепнул:

– Встретимся!

Малка подошла, поцеловала в губы при всех. Сняла с головы накидку зеленую, повязала на шею, тоже шепнула:

– Я рядом буду, – Он вскинулся было. Она закрыла ему рот ладонью, тихо добавила, – Не увидит кроме тебя никто. Скачи любимый мой.

Князь хлестнул жеребца, и копыта застучали по мостовой. Они постояли на крыльце Храма, вслушиваясь, как звук удаляется в сторону Боголюбовского замка. Малка повернулась к Микулице.

– Ты Всеволода в Переславль вывез?

– Да.

– А дружины наготове?

– Братья в Вознесенском монастыре в бронях спят.

– Михалко предупредил?

– Да.

– Что ж тогда ждем. С Богами не спорят!

Андрей приехал в замок за светло. Приказал протопить баню. Попарился. Надел чистую рубаху. Поел, выпил и ушел в опочивальню. Посмотрел. Меча, который всегда висел у изголовья, не было.

– Подготовились, сукины дети, – Подумал он, но ярости в нем это не вызвало, – Наверно и впрямь мой срок. Да уж скорее бы, – Он разделся и лег.

Душная ночь середины лета навевала на князя Андрея воспоминания и пробуждала какие-то тусклые обрывочные видения. Совсем недавно было летнее солнцестояние, круг солнечный пошел на убыль. Как и вся княжеская жизнь, год начал стремиться к закату, отползать туда на запад, куда отползло к вечеру сегодня жаркое летнее солнце – Ярило. Ярило – солнечный Бог всех Ариев, всех детей славянских – славных, коему капища, до недавнего времени, в Яриловой долине в стольном городе Владимире стояли.

В дверь постучали.

– Кто там, – Стряхнув воспоминания, спросил князь.

– Прокопий, – Ответили из-за двери.

– И сделать то все как люди не могут. Даже не узнали, что без Прокопия я сегодня, – Подумал он, но вслух сказал, – Нет, не Прокопий это, – И стал ждать.

Убийцы выломали дверь. Это был последний бой князя. Один против двадцати. Без оружия в одной рубахе против закованных в броню.

– Бог отплатит вам за меня и хлеб мой, – Хрипло выдохнул князь, умелым ударом ломая хребет нападавшему.

Упорно бился он, в темноте свалив еще одного, но силы были не те. Нападавшие свалили его на пол и долго рубили мечами. Затем, решив, что все, они отошли. Князь был еще жив. Малка, не справившись с собой, навела помрак на душегубов и подкинула им труп товарища их. Как же ей хотелось вступиться за князя и разить их своим волшебным клинком, от которого не было защиты и спасения. Но рука Артемиды удерживала ее. Он помогла князю встать и повела его потайным ходом в Храм Богородицы, нашептав татям, что в медовуше вина навалом. Те гурьбой ринулись выпить за победу дела черного своего.

Но вдруг перед Малкой появился Велес.

– Ты что сестра не знаешь, что Макошь его нить в этой жизни допряла и узелок завязала. Ты что не знаешь, что в Ирии его сам Род ждет? Ты поперек Богов идти вздумала?

– Повинуюсь Святобор. Бабье взяло.

– Дай, слезы вытру, дуреха, – Велес рукавом обтер ее заплаканное лицо, – Я рядом постою, а то еще чего наворочаешь от любви-то.

Князь застонал. Лиходеи услышали и бросились назад. Малка слышала, как кто-то упрямо повторял:

– Ищите, ищите скорее не то нам всем карачун и погибель.

– Факел зажгите, по крови искать будем, – Зашипел Ефрем.

Свет факела вырвал фигуру князя в глубине сеней в убежище, куда его положила Малка. Град ударов опять посыпался на него.

– Пресвятая дево Мария Богородице! В руци Твоя передаю дух мой – Сказал князь, увидев Малку и стоящего с ней рядом Велеса, и тихо добавил, – Люблю тебя Малка.

Велес держал Малку из последних сил, удивляясь, откуда ж такая сила в ней, если я, Бог еле удерживаю ее. Все было кончено. Душа князя отошла от тела его, и Велес, взяв ее, понес в Ирий.

– Теперь я тебя не держу, – Повернулся он к Малке, – Все, что сделаешь, то Богам угодно.

После