Великий Краббен (сборник)

– Ну вот. Я так и знал. Горим на работе. Переутомление. К тому же Солнце… Читал труды лжеученого Чижевского?.. – Ответа парторг на всякий случай не стал ждать. – Под Солнцем усталость быстро накапливается в организме. А за усталостью что следует? Правильно. За усталостью следует переутомление, а за ним – потеря контроля. Так что, Семен, подавай заявление. Мы подыскали для тебя один тихий пансионат. Вернешься в Учкудук другим человеком…

– …и пастухи к тому времени отойдут, – добавил парторг загадочно.

Сеня согласился. Что не соглашаться? Нужный звукоряд он уже нашел. Осталось оснастить открытие убедительным математическим аппаратом. Поэтому без всяких возражений он улетел из Учкудука в Ташкент, а оттуда в старинный русский городок на реке Великой.

Пансионат Сене понравился.

Светлая комната, телефон с выходом на междугороднюю линию.

Правда, удобства во дворе, зато почти полное отсутствие скорпионов. Бегали по столу тараканы, но грех врать, не ядовитые, да и бегали чуть ли не с силурийских времен. Двери, окна всегда открыты, Сене надуло флюс. Все равно он был счастлив. Днем в тени своей комнаты разрабатывал математический аппарат, а вечером бежал на берег старинной русской реки Великой еще и еще раз проверять эффективность найденной формулы. Римас, кстати, открытие оценил, но в ответном письме просил Сеню не торопиться. Даже указывал на опыт великого Чарльза Дарвина, как известно, годами тянувшего с публикацией своей знаменитой работы. Да и опубликовал Дарвин её только после того, как ему стали наступать на пятки. У нас наступать на пятки не будут, пытался объяснить Римас Сене, у нас сразу оторвут яйца.

Посмеиваясь, Сеня бежал под грузовой мост, переброшенный через реку Великую.

Перебросили мост через реку еще до революции 1917 года, но до сих пор по нему сплошным потоком шли тяжелые грузовики, трактора, легковые автомобили. «Там авиаторы, взнуздав бензиновых козлов, хохощут сверлами, по громоходам скачут», – писал поэт, бывавший на реке Великой. Каменные быки напрягались, клепаные металлические фермы стонали от напряжения. Сеня неторопливо спускался под мост, уверенно утверждался на гальке плоского берега и, выждав самый напряженный, самый тревожный момент, когда, казалось, тяжести ревущих автомобилей не выдержат уже ни быки, ни клепаные фермы, выкрикивал:

– Бре-е-е-ежнев… жеребец!

Мост замирал.

Замирали каменные быки.

Замирала река Великая, как бы задумываясь: а теперь, собственно, в каком направлении ей течь? А если бы указанную формулу одновременно прокричали все жители старинного русского городка? Если бы вышли на берег абсолютно все – от последнего бомжа до первого секретаря горкома?

Взлохмаченный, с флюсом, но довольный Сеня возвращался в пансионат.

Он смотрел на звезды, отраженные в ночной реке, на сонные огоньки уснувшего мирного городка и торжествовал. Человек сильнее природы, живой человеческий ум выше косной материи! Правда, Леониду Ильичу, может, неприятно слышать свою фамилию в таком контексте, но ведь на благо людей…

– Войдите! – ответил он на поздний стук в дверь.

На пороге уютной комнаты нарисовалась миленькая девушка-доктор в беленьком халатике ниже колен. Из-за круглого плечика с острым любопытством выглядывали зверовидные санитары.

– Товарищ Шустов?

– Он самый.

– Не ждали?

– Чего?

Он спросил, но тут же до него дошло.

Наверное, в столовой кто-то заметил флюс на его щеке.

И девушка-доктор подтвердила:

– Мы вас подлечим.

– Прямо здесь?

– Ну что вы. Надо соблюдать гигиену. – Девушка-доктор деликатно улыбнулась. – Вы только не волнуйтесь. Мы подъехали на машине. Приятно прокатиться по старинному ночному городу, правда?

Возле машины зверовидные санитары все-таки попытались схватить Сеню, но девушка-доктор их остановила. Пусть, твердо сказала она, товарищ Шустов сам войдет в машину. У него зубик болит.

Уважительное отношение окончательно покорило Сеню.

И клиника оказалась чистенькая, уютная, хотя размещалась на самом краю города в темном кирпичном здании, построенном еще при Иване Грозном. Ступеньки лестницы истерлись, было тихо. Оставив задумавшегося геолога в приемном покое, девушка-доктор отлучилась. Сеня воспользовался этим и набрал номер Римаса на телефоне, стоявшем в углу на столике. Связь оказалась исключительная. Правда, друг с некоторым сомнением выслушал хвастливую речь Сени.

«Ты уверен, что тебе только зуб полечат?»

«Конечно. У меня же ничего больше не болит».

«А ты не можешь оттуда сбежать?»

«Зачем? Зуб вырвут, и уйду».

«А по какому телефону ты звонишь? – осторожничал Римас. – Назови номер. Там на аппарате должно быть написано. Я тебе перезвоню».

Сеня назвал и повесил трубку.

Тотчас вернулась девушка-доктор.