Великий крестовый поход

Отец Петар прочел благодарственную мессу, правда, с несколько кислым выражением на лице. Затем началось веселье, и ближайший луг покрылся людьми в праздничных одеждах, украшенных вышивками. Женщины нарядились в просторные блузки и широкие юбки, открывающие во время танцев лодыжки. На костре жарилась бычья туша, а рядом с ней, на кострах поменьше, кипели котлы, наполняя воздух соблазнительными запахами. Бочки и бочонки щедро делились пивом, медом и вином. Волынки, флейты, рожки, барабаны и однострунные скрипки с трудом перекрывали музыкой гомон веселья.

Среди крестьян свободно ходили беженцы из Лири — Иван Субич взял на себя ответственность и отпустил их из-под стражи, взяв слово не уходить далеко от города. Соплеменники Ванимена наслаждались дружелюбием людей и с надеждой смотрели в будущее. Заботясь о пристойности, жупан велел им одеться и снабдил одеждой, одолженной у крестьян, — правда, зачастую поношенной и скверно сидящей. Но беженцы, счастливые оттого, что собрались вместе после долгой разлуки, не обращали на это внимания. Как бы там ни было, одежда тут же летела в сторону, едва парочки из Лири выходили за околицу деревни и находили развесистый куст или прикрытый деревьями речной берег.

Самым шумным и веселым из празднующих оказался отец Томислав. Он пришел в деревню вместе с Ванименом, когда Иван одобрил идею морского царя, и жупану с большим трудом удалось отстранить его от участия в экспедиции. Зато теперь, когда мужчины, взявшись за руки, принялись отплясывать коло вокруг кипящего котла, его непотраченная энергия будоражила всех.

— Гоп! Гоп! Выше ногу! Прыгай от радости, как Давид перед Господом! А вы, мои милые, — крикнул он деревенским красавицам, — подождите немного, скоро мы спляшем вместе!

Ванимен и Мейива вознаградили себя после долгой разлуки и вернулись на луг, когда танец коло уже завершался. Лука, сын Ивана, пробился сквозь толпу, чтобы поприветствовать их. Яркие одежды худощавого юноши никак не сочетались с задумчивостью на его лице. Лука с самого начала заинтересовался морскими людьми, жадно ловил каждую новость и даже спорил с отцом по поводу того, как с ними обращались. Теперь, после смелого поступка Ванимена, он подошел к нему с восхищенной почтительностью.

— Здравствуйте, — произнес он, перекрикивая шум толпы. — У вас печальный вид, когда следовало бы радоваться. Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Благодарю тебя, но, думаю, ничем, — ответил царь Лири.

— Но что вас тревожит?

— Я поговорю об этом позднее с твоим отцом. Позволь не омрачать сейчас твоей радости.

— Умоляю вас, расскажите. Быть может, я смогу что-либо сделать.

— Ладно… — решился Ванимен. Мейива, которая еще не выучила хорватский, тихо отошла в сторону. — Если ты этого хочешь, Лука, то расскажу. Ты слыхал, что мы повстречали возле озера русалку?

— Кого? — удивленно моргнул Лука.

— Русалку. Дух девушки, обитающий возле того места, где она утонула.

— Ах, вот что. — Глаза Луки расширились, он затаил дыхание. — Вилию. Так вы ее видели? — Он помолчал. — Нет, не слыхал. О таком стараются не говорить.

— Так вы называете их «вилия»? — твердо произнес Ванимен. — Однажды я натолкнулся на вилию — еще у себя на родине, далеко на севере, — поэтому опознал ее и здесь. Ужас переполнил меня, и я убежал. Меня до сих пор мучает стыд за свою трусость. Твой отец отогнал ее, но, когда я позднее захотел объяснить ему, почему меня покинуло мужество, он ответил, что не желает об этом слышать.

— Да, у него есть на это причины, — кивнул Лука. — Но думаю, если ты проявишь упорство, он все расскажет. Ничего секретного тут нет. Скорбь, но не бесчестие.

— Эта… вилия… испортила все торжество, — сказал Ванимен. — Я слышал, как люди уже болтают о ловле рыбы в озере и зовут моих соплеменников в помощники. Неужели они безумцы? Водяной их попросту бы сожрал, но неужто они не боятся того, что с ними может сделать вилия?

— Да чем же она опасна? — удивленно спросил Лука. — Так, мелкая неприятность вроде лешего — то ветер поднимет и сдует с травы разложенное после стирки белье, то стащит младенца у зазевавшейся матери, но вскоре обязательно вернет обратно. Надо лишь носить с собой веточку полыни, чтобы она держалась от тебя подальше. Конечно же, человек, который позволит ей соблазнить себя, совершит смертный грех. Но разве кто-либо пойдет на такое? Да и она вроде бы даже не пыталась. В конце концов, призрак страшен и сам по себе. Уж я-то знаю это лучше, чем мне хотелось бы.

Ванимен внимательно посмотрел на юношу:

— Откуда?

Хотя кругом царило веселье и звучала музыка, Лука вздрогнул.

— Два года назад я был с братом на той самой охоте, когда она его нашла. И тоже видел ее лицо — лицо Нади, утопившейся за год до этого…

Чья-то рука схватила Луку за шиворот и швырнула на землю.

— Ты лжешь! — закричал отец Томислав. Он подошел к ним, незамеченный, и услышал весь разговор. — Лжешь, как и все прочие!

Священник стоял возле распростертого на земле юноши. Люди вокруг смолкли, окружив их кольцом недоуменных взглядов. Наконец Томислав взял себя в руки.