Великий лес

«Та-ак, что ж ты теперь делать будешь? — заинтересовался Николай. — Ишь смекалистая какая! Мои грибы не даются, так другие нашла…»

Белка отгрызла кусочек от шляпки того боровика, что поменьше, села на задние лапки, пожевала. Боровик, надо полагать, был хорош на вкус, потому что белка снова и снова подбегала к нему, снова и снова запускала зубки в сочную мякоть.

«А дальше, дальше что?» — торопил белку Николай, словно ему было недосуг, словно сам куда-то спешил.

В лесу внезапно потемнело, как-то враз исчезло, спряталось солнце. И не успел Николай подумать, что же произошло, как над головою громыхнул, покатился густым раскатистым эхом гром.

«Гроза вроде… Этого еще не хватало…»

Белка со всех ног бросилась к соснам, проворно юркнула в дупло.

Настороженно закачались, зашумели деревья.

«Дождь сейчас даст…»

Встал, хотел бежать искать укрытия под дубами. Но — теперь уже не громыхнул, а хлестко ударил гром. Совсем близко!

«Нельзя, нельзя под дерево… Еще молния угодит…»

Пошел, подгоняя самого себя, в сосняк.

«Найду местечко погуще, там и пережду».

Еще больше потемнело, полыхнула молния, и загудел, загомонил лес — хлынул такой шквальный, такой густой ливень, что вмиг заслонил белый свет.

«И в сосняке от дождя не спасешься, и под дубы не побежишь…»

Втянув голову в плечи, потрусил к полю — там, на полпути до леса, был молодой густой березняк вперемежку с осинами. Дождь доставал и здесь. Пошарил глазами, увидел на опушке, почти что в поле, приземистую, густо разбросившую ветви грушу-дичку, перебежал под нее.

Но и груша не могла сдержать всей массы воды, что лилась, низвергалась с неба. Искать более надежного места Николай уже и не пытался — махнул рукой. Только не забывал глядеть на дорогу: если сейчас выедут из леса немцы, он под грушей окажется на самом виду.

Перевел взгляд на деревню, смутно темневшую вдали за густой стеною дождя. Подумал:

«Неужели и в такой ливень люди со столами, с хлебом-солью ждут у калиток немцев?»

И усомнился:

«Вряд ли…»

Вгляделся и возле креста, высившегося при въезде в деревню, заметил нечто не совсем обычное: вроде кто-то там стоял под дождем.

Двинулся, стал красться краем поля по березняку ближе, ближе к деревне.

«Кто?» — разбирало любопытство.

Дождь между тем как-то внезапно, как и начался, иссяк, выглянуло из-за туч солнце, — гроза отступала, увлекая за собой полосу ливня, отблески молний и раскаты грома. Ожили, повеселели птицы — затрещали сороки, затенькали синицы. Снова стало припаривать. С поля в березняк пополз низкий, стелющийся туман.

«Ну, пойдут грибы», — подумал Николай.

Вспомнил, как нарвался сегодня на семейку, как брал крепенькие боровики, нанизывал их на хлыстик.

«И забыл… Там, под соснами, забыл».

Немного погодя успокоил себя:

«Если все будет ладно, ничего не случится, завтра в лес по грибы схожу. За ночь их еще нарастет».

Шел Николай и не сводил глаз с креста, с того, что там происходило. Уже видел человеческую фигуру, стол…

«Неужели кто-то за околицу, к кресту, вынес стол с хлебом-солью? Но кто?»

И узнал наконец того, кто маячил, что-то делал у креста.

«Бабай… Евхим Бабай… Чего же это он не у своего двора стоит, а во-он куда вышел? Погодь, погодь, что ж это он делает? Стол на спину взвалил, назад в деревню подался… Почему?»

Долго стоял Николай в кустах, наблюдал в недоумении за Бабаем. Даже когда тот скрылся за плетнями и хатами, все стоял, не двигался с места.

«Бабай приходил к кресту встречать немцев. Но почему, не встретив, убрался восвояси?.. Может, услыхал что, известие какое получил? Но что он мог услышать? От кого?.. Никто же вроде, кроме Василя Кулаги, не проходил по дороге из Ельников. Может, немцы не приедут сегодня в Великий Лес, и я… напрасно прячусь, напрасно ушел из дому?..»

Однако домой, в деревню, все равно не спешил Николай, выжидал.

XIX