Великий Моурави 2

С теплой усмешкой Георгий оглядел свою комнату: спартанское убранство

не гармонировало с великолепием оружия. Грубо сколоченная грузинская тахта с

ковром, мутаками и жесткой подушкой служила ему постелью. Картлийская бурка

и папаха висели в углу, а на дощатом низком столе, покрытом ностевской

домотканой скатертью, стоял деревенский глиняный кувшин с водой и чаша. Над

столом изогнулся светильник из рога оленя, убитого Георгием в молодости. Под

светильником на тонкой цепочке висел кисет, некогда подаренный ему золотой

Нино.

Георгий снял кисет и бережно достал горсть грузинской земли. Он

захватил ее в Носте, покидая Картли. Георгий жадно вдохнул неувядающий запах

родины. Затем осторожно вынул шелковый лоскут со дна кисета, развернул и

посмотрел на золотой локон синеглазой Нино. Повесив кисет, Георгий тихо

вышел и плотно закрыл за собой дверь. Он проходил через анфиладу комнат, не

замечая иранской и индийской роскоши. Дворец еще спал.

По мраморной лестнице Георгий сбежал в сад. Здесь под высокой финиковой

пальмой уже ждал Эрасти с большим кувшином, наполненным холодной водой. И

хотя во дворе имелся банный зал с бассейнами, искусственным дождем и нишами

с благовониями и маслами, Георгий не изменял привычке далекой юности.

Он сбросил шелковый халат и вытянул сильные руки. Ранние лучи заиграли

на могучих плечах. Огромные шары мускулов катались под упругой кожей, точно

выкованное из смуглой бронзы тело впитывало в себя прохладу и солнце.

Георгий подставил согнутые чашей ладони, и Эрасти благоговейно влил в них

полкувшина. Георгий с наслаждением окунал лицо в воду, фыркал, брызги летели

во все стороны, скатывались по спине Георгия и по лицу Эрасти. Георгий

смеялся над гримасами Эрасти и снова и снова гонял оруженосца за водой к

фонтану.

Насухо вытершись банной простыней, Георгий стал метать диск. Медный

круг, вырываясь из пальцев, перелетал через пальмы и тонул в синеве неба.

Эрасти подал двухконечное копье. На высоком шесте желтел кружок. Георгий

бросил копье, и кружок стремительно вылетел из обруча. Выругав Эрасти за

увиливание от воинских упражнений, Георгий, словно горный олень, рванулся

вперед.

- Эй, Эрасти, догоняй! - крикнул Георгий, ускоряя бег.

Эрасти последовал было за ним, но, сделав несколько прыжков, махнул

рукой, сел на мраморный барьер фонтана, терпеливо ожидая неутомимого

"барса".

А когда проснулся дворец, слуги увидели властное лицо могущественного

сардара Георгия Саакадзе. Он надменно спустился по мраморной лестнице, за

ним волочился персидский алый плащ, отороченный мехом, и звенело золотое

оружие.

У входа толпились слуги. Старший конюх в фиолетовой одежде подвел

любимого коня Георгия - черного Джамбаза - в уборе с серебряными узорчатыми

бляхами. Чепрак из малинового бархата играл золотой и серебряной вышивкой.

Эрасти подал нагайку, оплетенную золотыми нитями. Саакадзе легко

вскочил в седло, обитое серебром, Джамбаз изгибал выхоленную шею, тряс

головой.

Георгий выехал из мавританских ворот на улицу. За ним - Эрасти и рослые

телохранители.

Исфаханцы шумно встречали сардара. Угождая любимцу шах-ин-шаха, они

бежали за Джамбазом и, надрываясь, пели о победах прославленного полководца.

О гурджи, большой гурджи,

сколько сбил ты башен-стен!

Про тебя сказал хаджи, -

возрожденный ты Ростем!

Ты летишь быстрей орла,

равен тигру и огню,

Под Неджефом сам пророк

передал тебе ханжал.

Кровь у турок замерла,

лишь надел гурджи броню,

Ветер, горы и песок

ты в одной руке зажал.

Розу видит соловей,

но поет он для гурджи.

Ты сверкнул из-под бровей -

пали в Индии раджи.

О гурджи, большой сардар,

ты победами богат.

Вел с добычей караван,

цепи бились на пашах.

Лишь нанес мечом удар,

пал к ногам твоим Багдад...

"Саакадзе пехлеван!" -

молвил грозный шах-ин-шах.

Саакадзе щедро бросал в толпу мелкие монеты.

Колючие цветы обвивали беседку "отдыха и раздумья" шаха Аббаса.

Причудливые розы вились вокруг резных столбиков. Вдыхая тонкий аромат,

возлежал на мраморном возвышении, заваленном шелковыми подушками, "лев

Ирана".

У стены на коврике сидел Али-Баиндур. Он провел год на разведке в

Русийском царстве и даже пробрался в Москву. Вместе с послами атамана

Заруцкого он только вчера вернулся из Астрахани, где под видом богатого

купца Хозро Муртазы выполнял тайные поручения шаха Аббаса. Али-Баиндур,

подражая купцам, степенно рассказывал шаху о большом торговом городе

Астрахани.

Выкрашенная хной борода подобно пламени обволакивала лицо Али-Баиндура.

Халат купца скрадывал его гибкую фигуру. Купеческий перстень, величиною с

миндалину, блестел на мизинце бирюзовой голубизной. Шах, потешаясь, слушал

хана.

- Аллах благословил мой путь, и я видел и слышал многое, что может

послужить поучением правоверным. Астрахань подобна жилищу шайтана. Нож и

огонь заменяют беседу, жизнь человека дешевле испорченного ореха.

Встреченный с восхищением, как верный слуга шаха Аббаса, я ночью был