Великий Моурави 2

- Великий шах-ин-шах, ханум Марина хороша, как весенняя гроза, и газель

может позавидовать ее гибкой шее. Но мужчине опасно с такой женщиной, ибо

жажда власти заменяет ей усладу любви.

- Да будет тебе известно, хан, пресная вода полезна верблюду, а мужчине

- перец. Лучше скажи, был ли ты допущен к ее руке, может ли ее рука

сравняться с белизной хлопка и с теплотой солнца?

Али-Баиндур почтительно сложил руки на груди и поклонился:

- Великий из великих шах-ин-шах, я был удостоен прикосновения к белой и

горячей руке ханум.

- Каким подарком наградила тебя на прощание прекрасная Марина?

Али-Баиндур вынул из складок халата скляницу с вином и сказал шаху, что

этот подарок говорит о характере странной женщины.

Шах Аббас позвал телохранителя, и велел подать два кубка. Первый

наполненный кубок он приказал выпить Али-Баиндуру. Подождав, шах с

наслаждением стал тянуть вино из кубка и мечтательно сказал:

- Вот пью ее вино, а в будущем хочу пить из ее уст сладость любви.

И уже твердо решил помочь Заруцкому построить на Тереке каменную

крепость, посадить в ней атамана для охраны входа на Кавказ, а Марину Мнишек

взять к себе в гарем.

Не только в шахских покоях Давлет-ханэ обсуждались важные дела и

строились грандиозные планы. И Гарем-ханэ жил сложной, закутанной в чадру

жизнью, часто влиявшей на благополучие страны. Здесь завоевывалось внимание

грозного повелителя и отвращалось его сердце от соперниц. Отсюда шли нити

интриг во все ханские дворцы. Здесь ханы через жен и наложниц искали

поддержки своим домогательствам. Здесь страдали, остро ненавидели, жаждали

власти, но не были счастливы.

Кипучий гарем нередко прибегал за советом и просьбой к Тинатин, матери

наследника Ирана, любимой жене шаха Аббаса, и она никогда никому не

отказывала в просьбе. Она знала, как скупа радость, она сочувствовала

огорченным, и она была любима всем гаремом... Но о чем она думала сейчас?

Сквозь полосатые навесы в окна пробивался зной. В нефритовом фонтане

лениво журчала прозрачная вода. На желтых плитах стен покачивались черные

тени деревьев. В глубоких нишах дремали евнухи.

Рабыни облекали Тинатин в затканные жемчугами и бирюзой одежды. Как

всегда по пятницам, у нее сегодня гости.

Овальное зеркало в раме из золотых роз отражало счастливое лицо

Тинатин. Ее сын, Сефи-мирза, наследник престола, вчера в первый раз

командовал войском "шахсевани".

Прошлое тревожной птицей промелькнуло в памяти. Много лет назад шах

Аббас вынудил Тинатин покинуть родную Картли.

Навсегда ушли вдаль лиловые изломы картлийских гор, а за ними отец,

царь Георгий, мать и любимый брат, прекрасный Луарсаб!.. Самое дорогое

воспоминание. Тинатин неустанно лелеет образ брата, но ее сокровенное

чувство глубоко спрятано в тайниках души, ибо шах Аббас не терпит, когда его

собственность обращает мысль не в сторону "солнца Ирана".

Тинатин поправила жемчуг на красных волосах и снисходительно улыбнулась

зеркалу.

Она не очень красива, но любима шахом. Недаром в часы посещений шах

говорит с нею не только о ласкающих слух стихах Хафиза и Фирдоуси, но и о

тайных делах Ирана. Любима? Тинатин грустно улыбнулась, вспомнив свое

обращение в магометанство. И вот она даже не Тинатин, а Лелу.

Но она сумела воспитать в своем сыне Сефи-мирзе большую любовь к Грузии

и научила за любезной улыбкой скрывать сокровенные мысли.

Шах гордится красивым и умным наследником трона Сефевидов, гордится его

почтительностью и нежностью.

Тинатин поспешила скрыть навеянную воспоминаниями грусть.

Звеня браслетами и ожерельями, вошли три законные жены шах Аббаса. Они

весело приветствовали искренно любимую Тинатин. Ведь она, родив наследника,

нисколько не возгордилась перед ними, а главное, они благодарны Тинатин: она

избавила законных жен от унижения, лишив возможности одну из хасег -

наложниц, имеющую от шаха сыновей, стать признанной матерью наследника.

Комната, убранная дорогими тканями, яркими коврами, шелковыми подушками

и оранжевыми розами в фарфоровых вазах, наполнилась нарядными женщинами.

Пришли жены Караджугай-хана, Карчи-хана, Эреб-хана, пришли и другие

именитые ханши и принцессы.

Но большую радость, усиленно скрываемую от ханш, доставил Тинатин

приход дорогих ее сердцу грузинок - Нестан, Хорешани, Русудан и Дареджан.

Курился фимиам, нежно звенели накры - старинные литавры, кружились

танцовщицы, подбрасывая бубны, развевая прозрачные покрывала. На подносах

разносился изысканный дастархан, в граненых разноцветных графинах жулеп -

прохладительный напиток, настоенный на розах, и душистый шербет. Шутили,

смеялись, но, как всегда, зорко приглядывались и прислушивались ко всему,

следя друг за другом. Все подмеченное, все услышанное ханши, конечно,

сообщат своим мужьям. И ханы, смотря по обстоятельствам, используют ценные

сообщения жен. Это знали, и веселые слова были осторожны, выражения дружбы

любезно сдержанны, ибо неизвестно, кого завтра шах оттолкнет, а кого

приблизит.