Великий Моурави 5

шаху. "Отдать сейчас Селиму или... после возвращения? Конечно, после". Спрятав в

стенном шкафчике свиток, хан засунул

ключик глубоко в склады пояса. И тут Керим забеспокоился:

- Не проследит ли кто из любопытных, куда мог ускакать хан, не взяв с

собой стражу? Не лучше ли сказать

старшему евнуху, что он выехал навстречу русийским сокольникам, дабы не

допустить их приезда в Гулаби? Пусть

возвратятся в Исфахан - туда уже якобы проследовал царь Луарсаб, пожелавший

проститься и поблагодарить шах-ин-шаха

за милость.

Хан одобрительно посмотрел на Керима, на миг ему стало жаль уничтожать

такого помощника, но... на что ему

лишний свидетель? И потом... четвертая часть богатства! Нет, не нужен ему больше

Керим!.. Позвав старшего евнуха, хан

подробно объяснил ему причину своего отбытия и оставил за старшего в ханском

доме, потом вызвал начальника охраны

башни, приказал крепко стеречь двух пленных грузин и, желая совсем завоевать

доверие Керима к себе, добавил:

- Во славу аллаха повелеваю исполнять приказания только старшего евнуха

и ага Керима.

Уже далеко отъехав, Баиндур забеспокоился: взял ли Керим с собою ханжал

или отравленный нож, на случай, если

кто проследил караван и захочет напасть на них?

Оказалось, Керим ничего не взял с собою, ибо с ним рядом хан и еще не

угасший день, а если нападут, то в тюках в

доме гречанки немало дамасских клинков.

Али-Баиндур заметно повеселел и погнал скакуна.

Вскоре они осадили коней перед домом гречанки и спешились.

Керим обогнул угол и стал шарить в какой-то щели. Наконец ключ был

ловко вынут им из рукава и дверь отперта.

Али-Баиндур вбежал в дом и застыл в восхищении. Забыв обо всем на свете,

пораженный, смотрел он на сказочное

богатство. Тахта гнулась под грудой ценных тканей, бархата, парчи, шелковой

кисеи и атласа, соперничавших с майской

радугой. Керим распахнул ставни. И в свете потухающего дня засверкали волшебными

огнями редкие камни, тончайшие

изделия, благородный жемчуг.

"И четвертую часть сокровищ рая отдать сейчас не нужному мне больше

разбойнику! - чуть не вслух воскликнул

Баиндур; он будто весь ушел в созерцание, а сам незаметно приближал руку к

ханжалу. - И потом... на что мне лишний

свидетель?!"

Баиндур подошел к тюкам, затем снова вернулся к тахте, по другую

сторону которой стоял Керим. Хан досадливо

поморщился и неожиданно, словно тигр, перепрыгнул через тахту и с ханжалом

ринулся на Керима. Если бы Керим не ждал

этого прыжка, то упал бы, пронзенный в сердце. Но, ловко отскочив, он выхватил

спрятанный в поясе ханжал и крикнул:

- Желтый шайтан! Издыхая, ты будешь заслуженно наслаждаться адом!

Он вновь чувствовал себя юным каменщиком пыльного рабата, взмахивал

ханжалом, как молотком, хохотал

громко, вызывающе!

Хан хрипел, отскакивал, ругался и опять наскакивал на Керима. Он знал:

борьба жестокая, беспощадная, и один

должен пасть. Смертельные враги метались, безжалостно топча попадавшие под ноги

драгоценности и превращая в черепки

валившиеся со звоном вазы. Вот-вот клинок настигнет грудь обреченного! Но снова

прыжок - перевернуты тюки,

выплеснулись пестрые волны тканей, рвется, путаясь в ногах, искристая кисея,

распадается гамма камней. И снова

холодным блеском сверкают ханжалы.

Чуть отодвинув бархатный полог, выглянул Арчил и вновь скрылся.

Побагровев, Баиндур изогнулся, подпрыгнул и налетел на Керима.

Оступившись на атласе, Керим невольно

опустился на колено. Злорадно сверкнув глазами, Баиндур занес ханжал. Но тут

вновь откинулся бархатный полог, и Арчил

подставил хану ногу. Баиндур покачнулся, ловко отскочил и с воем ринулся на

Керима.

- Аллах свидетель, - вскрикнул Керим, - царь Луарсаб будет отомщен! - и

сильным толчком отбросил Баиндура.

Поскользнувшись, хан упал и выронил ханжал; ужас горел в его глазах.

Керим больше не управлял своей волей,

могучий шквал ненависти захлестывал его. Он бил хана ногой, топтал, плевал в

лицо, покрытое испариной. Напрасно Али-

Баиндур пытался подняться, цепляясь за Керима, силился свалить его, напрасно

рвал зубами одежду врага. Вот хан

приподнялся, вот уже с трудом стол на одно колено. Судорога сводила скулы. Еще

усилие и... и...

Керим вонзил ханский ханжал в сердце Али-Баиндура и повернул два раза.

Нечеловеческий вопль потряс комнату.

- Грязный палач! Прими подарок от каменщика! Давно аллаху обещая!

Торжествующе смотрел Керим, как в судорогах бился хан, как кровь

заливала ковер, обтекая драгоценные каменья,

будто островки.

Арчил сел на мутаку, поигрывая ножнами. Клинок, к его сожалению,

обнажить ему не пришлось.

- Ты, Керим, напрасно так долго играл со смертью.

- Долго? Миг один! Не стоило, друг, помогать мне. Смерть проклятого

хана от моей руки начертана в книге судеб.

И Юсуф-хан, мой второй враг, тоже будет мною убит... рукой шаха Аббаса.

- Керим! Пусть все наши враги так доблестно погибнут! Поспешим

освободить родных нам пленников.

- Освободить!.. А в каких мирах продолжает теперь свое странствие

мученик царь Луарсаб?

Долго в наступивших сумерках не смолкало рыдание Керима. Теперь он не

стыдился слез, без них такое горе не

превозмочь!

- Брат мой, - тихо окликнул его Арчил, - еще живые в опасности... О