Великий Моурави 5

желанным правителем Картли, - значит, не утратил возможности с почетом вернуться

на престол. Так вот, если судьба

отвернется от меня, то ваша боевая помощь Георгию Саакадзе послужит царю-

стихотворцу выгодным предлогом напасть

на владения Самухрано. Здесь он с наслаждением будет творить шаири и маджамы, но

не пером, а мечом, и не на бумаге, а

на полях. Мне же для дальнейшей борьбы необходимо сохранить в целости княжество

Мухран-батони. По этой причине и

от помощи Ксанских Эристави отказался.

- Моурави! - воскликнул Кайхосро. - Тебя ли я слышу? Никогда перед боем

ты не сомневался в своей победе!

- Ты прав. Перед боем с врагами Картли - Ираном и Турцией - да! Тогда я

твердо знал, что останусь победителем. А

сейчас... тяжело выговорить - предстоит сражаться с народом Картли. Выходит,

братская война.

Судорога пробежала по его лицу, и Кайхосро это показалось странным и

непривычным.

- Мой Георгий, а не с княжескими рабами?

- На Дигоми, дорогой Вахтанг, я не проводил различия между азнаурскими,

княжескими и царскими

дружинниками. В каждом я видел только обязанного перед родиной. Я любил их,

заботливо, как отец, оберегал, развивая

лучшие качества: мужество, преданность родной земле и благородное чувство

дружбы. Я говорил им о мече и коне, как о

неотъемлемых спутниках обязанного перед родиной. Я учил страстно ненавидеть

врага. Я учил их тонкости боя, не щадить

против тебя стоящего. Учил - врагов не считать! Нападать и побеждать! И в знак

благодарности обязанные платили мне

восторженным преклонением. Они клялись в вечной верности, клялись при первом

взмахе меча Носте бросить все и бежать

ко мне, чтобы, сражаясь рядом со мною, отдать жизнь за победу. Мою победу! Я

верю им. И хоть и не совсем рассчитываю

только на их оружие, но знаю! Кто не сможет драться со мною рядом на этой

стороне поля битвы, тот не станет и на той. И

никакие угрозы князей не помогут... Так обязанные клялись мне... Нет... они не

останутся на противоположном берегу реки,

бурлящей ненавистью. Если... если не произойдет...

- Чуда? - Вахтанг прищурился. - Ждешь чуда?

- Прямо скажу: надеюсь на любовь народа!

- И я прямо скажу: не надейся. Княжеские дружинники подымут на тебя

оружие.

- Все? Нет, Мирван, это немыслимо! Это означало бы крушение моих

надежд. Пусть не все, но многие не

подымут... не смеют поднять. Не я ли вдохнул в них чувства витязей? И что тогда

значат их клятвы?!

- За семьи страшатся, - смущенно проговорил Вахтанг.

Саакадзе не возобновлял разговор. "И самые благородные из князей, -

думал он, - мало что смыслят в горе народа, в

его радости, в его гордости. Разве ополченцы не пришли ко мне с готовым решением

стать в первые ряды народного

войска?

"Все за одного!" И я - один за всех! Нет, мой народ со мною, ибо я -

часть его. Чаяния народа - мои чаяния, в его

душе отозвалась моя душа. Не по пути ему с князьями во веки веков. Аминь. С ним

я одержу самую славную победу.

Вступая в решительное единоборство с княжеским сословием, необходимо помнить:

нельзя надеяться на одни азнаурские

дружины. Их слишком мало".

- Значит, кроме Кайхосро и пятисот дружинников, никого от нас не

возьмешь? - после неловкой паузы спросил

Мирван.

- Никого. И от Ксанских Эристави не более трехсот дружинников. Вам же

советую посадить на коней всех юношей,

начиная с семнадцати лет. Используйте время и еще сильнее укрепите Самухрано.

Кроме нового способа сражаться, не

забудьте и о старом: кипящая смола, раскаленная соль, песок, камни всегда

действовали отрезвляюще на врагов,

осаждающих твердыни.

- Выходит, Зураба наравне с турками ставишь?

- И с персами наравне. Этот разбойник во сне и наяву видит себя

победителем не только Георгия Саакадзе, но и

Мухран-батони. А Ксанского Эристави, моего зятя, особенно ненавидит за презрение

к Ананури.

- Я не боюсь его шакалов! - вспылил Кайхосро. - Уже раз шутя показал,

что мухранцы не хуже арагвинцев, а

может, и лучше умеют, когда надо, прищемить хвосты назойливым. Еще не все ты

видел здесь. Надеюсь похвастаться. Но

скажи, почему отказываешься от помощи Левана Мегрельского? Почему не приглашаешь

Гуриели?

- Сначала я скажу, остальное добавит Георгий, - вступил в разговор

Дато. - Не успел я приехать в Самегрело, не

успел передать просьбу Георгия оказать ему воинскую помощь против Теймураза, как

Леван весь засветился радостью. Так

бывает, когда орел видит добычу. Обняв меня, светлейший закричал: "Э! О! На

конях у меня всегда тридцать тысяч, но к

Моурави я приду не меньше чем со стотысячным войском! Только пусть Моурави

взамен обещает не мешать мне в захвате

Имерети!" Сразу я понял: для отвода глаз про Имерети вспомнил.

Помолчав, Мирван спросил:

- Выходит, Леван не знает о твоем намерении возвести на картлийский

престол Александра, царевича Имерети?

- Пока не знает, - спокойно ответил Саакадзе, пытливым взглядом обводя

дарбази воинов, украшенный редкостным

оружием. - Еще раз решил спросить тебя, Кайхосро. Вижу, многое в тебе

изменилось. Ты был правителем Картли, значит,

первый имеешь право на царствование...

- Об этом, Моурави, не вспоминай! - поморщился Кайхосро; он всегда со

стыдом вспоминал навязанный ему трон.