Великий Моурави. Книги 1-6

Сегодня на берегу особенно оживленно: муж Вардиси, только прибывший из Тбилиси, был в центре внимания, он едва успевал отвечать: "Что говорит Вардан? Многое! Моурави сейчас с полумесяцем на «льва» пошел, персов сражать. Потом вернется в Картли. Персов? Конечно, покорит. Зураба? Обещал в Ананури запереть, как мышь в мышеловке. Взять Ананури? Еще бы не взял, но там княгиня Нато, мать госпожи Русудан, как можно войной идти? Что велел вам передать? Вардан клянется: Моурави все время о Носте печалится, советует старикам беречь себя, молодым – силы накоплять. Амкары? Верят в скорое возвращение Моурави, купцы тоже. Лавку Вардана, как крепость, осаждают; сколько Мудрый ни рассказывает, все мало, о сне позабыли, о еде тоже. Майдан кипит, как котел с медом.

– О еде позабыли, такому можно поверить, – согласился дед Димитрия, – а питье?.. Наверно, как верблюды после скитаний по пустыне, в духане бурдюки опоражнивают? – Заметив приближающихся арагвинцев, быстро закончил: – Верблюды тоже совесть имеют, сами пьют и соседям не завидуют.

– Бог хорошо знал, почему верблюду четыре ноги дал, а человеку только две.

– Почему? Почему? – послышалось со всех сторон.

Прадед Матарса хитро посмотрел на арагвинцев, произнес:

– Если бы некоторым потомкам Адам четыре ноги дал, ни один честный двуногий не успел бы напиться.

– О-го-го!.. – гоготала молодежь. – Выходит, эти с четырьмя ногами быстрее обежали бы все духаны…

– Э-э, сразу видно, что головы у вас еще не совсем окрепли. В духанах платить надо… я о непрошеных кутилах говорю… о тех, что сами все даром берут.

Сидящие на бревнах, понимающе переглядываясь, захохотали, кто-то даже обнял прадеда Матарса. Арагвинцы пришли в ярость:

– Ты на кого тень наводишь, бессовестный старик?!

– На тех, кто от тени отскакивает.

– Кто отскакивает?! Сам клеветой, как слюной, брызжешь!

– Лучше своей слюной, чем чужим вином! Вот один незваный гость попросил чашу воды, а выпил целый кувшин вина, потому сегодня чахохбили ничем не запивали.

– Что? Как смеешь?! – вспылил рыжий арагвинец, сдвинув войлочную шапчонку набекрень. – Ваше вино на уксус похоже, и трех капель никто по своей воле не проглотит.

– А тот, кто при виде красного хвоста икает?

– Молчи! Не посмотрю, что седой!

– Не посмотришь, выпьешь то, что огненному коню не нужно.

Прадед явно был в ударе, ибо берег все время оглашался смехом и восклицаниями. Лавры друга заметно беспокоили деда Димитрия, и он примиряюще сказал:

– Волка волком называли, а чекалка разорила весь свет. Вот вчера у Кето ястреб сразу схватил гуся… Как берегла! На именины дочери… а ястреб…

– Какой? Бескрылый? Сам видел, к подножию замка он гуся тащил.

– К подножию? Может, выше?

– Вы что, черти, на азнаура намекаете?! Вот не буду глядеть, что старики, и огрею вас плетью…

– Если такое придумал, черт тоже тебя без внимания не оставит, уже раз было такое…

Народ вплотную придвинулся к деду Димитрия. Арагвинцы хотели уйти, но любопытство победило, и с деланным равнодушием они опустились на камни, восстановив тем, думалось им, между собою и прадедом Матарса равенство. Дед Димитрия вздохнул и начал:

– Ехал на коне неизвестный, очень торопился, а дорогу старик переходил. Кто из грузин не знает, конь стариков не давит, – лишь шарахнулся в сторону и чуть не сбросил седока. Обозлился неизвестный, ударил старика, хотел дальше скакать, – да плеть в фитиль превратилась! Не успел он и подивиться, как подпрыгнула чинка и дыхнула на фитиль. Тут выскочила из землянки старая Кето и закричала: «Пальцы обожжешь! Фитиль горит!» – «А тебе какое дело, что горит?»

– Это неизвестный закричал? – живо спросил рыжий арагвинец.

– Нет, чинка. Пока такой разговор шел, один палец загорелся. «Слезай с коня, иначе все пальцы спалишь!»

– Это чинка сказала?

– Нет, Кето. Видно, незнакомец очень спешил, но едва платком обмотал палец, смех слышит: «Э-э, папахой закрой!..»

– Это Кето закричала?

– Нет, чинка. Ты, арагвинец, меня не путай. Чинка на смех не скупилась… «Хочешь, я тебе мазью палец намажу?..»

– Это чинка подобрела?

– Нет, Кето! Всегда доброй была… Пока разговор шел, второй палец загорелся. «Скорей с лошади слезай!»

– Это Кето забеспокоилась?

– Нет, чинка.

– Как чинка?! – Арагвинец в сердцах сплюнул. – Если чинка зажгла, почему должна…

– Ты не мешай, арагвинец, до конца далеко!.. Пока разговор шел, третий палец загорелся. Тут как подскочит…

– Кто, конь?

– Нет, неизвестный. «Скорей, тушите палец! О-о, что ты стоишь?!»

– Это неизвестный закричал?

– Нет, Кето. «Сама туши!» – «Как так сама, а ты?» – «А я тебе что, цирюльник?».

– Постой, постой, старик! Это кто, Кето закричала?

– Нет, чинка… Пока спор шел, четвертый палец загорелся… Видит конь, если так дело пойдет, он тоже может загореться, – как взметнулся на дыбы, заржал и сбросил в овраг.

– Кого, неизвестного?

– Нет, чинку. Тут крик поднялся: «Спасайте! Спасайте!» На помощь сбежались… Конь думал – Кето тоже чинка и…

– И ее тоже скинул в овраг?