Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков

Так что хаммеровский бизнес в Стране Советов процветал не только потому, что его принимали кремлевские вожди, но и благодаря его предприимчивости. Более того, у Сталина Хаммер был не в чести. «Сталин, – как он пишет, – считал, что государство может управлять любым предприятием и не нуждается в помощи иностранных концессионеров и частных предпринимателей. Это была главная причина моего отъезда из Москвы».

Ну, главная или не главная, кто знает (его мемуары, которые я здесь то и дело цитирую, написаны после разоблачения «культа личности Сталина»), но концессий к началу 30-х годов у него больше не было. Однако деньги оставались – правда, рубли, не доллары, и надо было их каким-то образом конвертировать и вывезти. Как именно это сделать, Хаммер, как он признается, понял после того, как приобрел в Москве «Коричневый дом» – тридцатикомнатный особняк на Садово-Самотечной улице. По мере того как он его обставлял, до него дошло, что русский антиквариат – золотая жила.

«Очень скоро наш дом в Москве превратился в музей предметов, раньше принадлежавших династии Романовых. От фарфора, икон, антикварной мебели и скульптуры …мы вскоре перешли к коллекционированию картин, которые в то время продавались в Москве гораздо дешевле, чем где бы то ни было в мире. …В то время я почти ничего не знал об искусстве и, должен признаться, мой интерес к созданию московской коллекции картин был чисто практическим: мы украшали ими «Коричневый дом», тратя заработанные на карандашной фабрике рубли – картины считались хорошим капиталовложением. …Хотя мы не были уверены, что получим разрешение на вывоз коллекции, это был для нас единственный способ вывезти из России заработанные за многие годы деньги. …Так началось наше увлечение коллекционированием произведений искусства и антиквариата, длившееся всю жизнь и переросшее в бизнес».

Хаммер лукавил. Как выяснилось спустя полвека, эти ценности ему по большей части не принадлежали. Его брат Виктор незадолго до смерти признался, что самые ценные вещи в «Коричневом доме» принадлежали советским властям, и периодически приходили чиновники для их инвентаризации.

Лиха беда начало. «В пакет по продаже советскому правительству моей карандашной фабрики, – писал Арманд, – я включил как обязательное условие право на вывоз моей личной художественной коллекции». На самом деле речь шла о праве вывозить и продавать антиквариат, принадлежавший Советскому государству.

Мало что из того, что он вывез и продавал в Америке, было нажито в России его непосильным трудом. Он служил посредником между советским правительством и американскими арт-дилерами при распродаже музейных ценностей из СССР, поставлявшихся в США через упоминавшийся уже не раз на этих страницах Амторг. Новые партии поставлялись регулярно, по мере реализации Хаммер оставлял себе комиссионный процент, а выручка перечислялась на банковские счета Амторга.

Между прочим, по утверждению беглеца из СССР Бориса Бажанова, Амторг также являлся основной базой для подпольной работы Коминтерна и ОГПУ. Арманд стоял у его истоков, ведь Амторг унаследовал банковские кредитные атрибуты, арендные и иные договоры и даже штат сотрудников от одной из компаний, принадлежавших братьям Хаммерам. Через Хаммеров в 20-е годы шли в Европу и Америку деньги Коминтерна на поддержку «мировой революции». Бессменный глава ФБР Эдгар Гувер с тех самых пор полагал, что связи американского предпринимателя с советскими властями выходили далеко за пределы бизнес-контактов. Однако добиться заключения Хаммера в тюрьму Гуверу так и не удалось.

Время для продажи русского антиквариата (сразу после Великой депрессии) было не самое подходящее. Между прочим, Хаммер выдавал его за сокровища царской семьи. «Как мы можем продать царские безделушки, когда биржевые маклеры выбрасываются из окон, а бывшие президенты корпораций продают на улицах с лотков яблоки? …Тогда мне пришла идея продавать антикварные вещи не в маленьких специализированных магазинах, а в специально отведенных для этого отделах универсальных магазинов, устраивая распродажи и широко рекламируя их в прессе». В 1933 кризисном году в нью-йоркском универмаге «Лорд энд Тейлор» Хаммером был продан русский антиквариат на полмиллиона долларов. К концу распродаж Хаммер открыл собственный антикварный магазин в центре Нью-Йорка.

Хаммер покидал страну, где прожил почти девять лет, не один, с ним была его первая жена – актриса, дочь царского генерала, после революции преподававшего в советской военной академии, Ольга фон Рут. Он впервые увидел ее в Ялте на концерте. «Ко времени нашей встречи Ольга сделала блестящую карьеру, став популярной звездой русской эстрады. У нее был низкий гортанный голос Дитрих и внешность Гарбо. …Низким сексуальным голосом она пела цыганские романсы, бросая на меня огненные взгляды». Уже через несколько дней она развелась с мужем, собственным импресарио, а вскоре, в мае 1927 года в «Коричневом доме» играли свадьбу «по русскому обычаю, с водкой, цыганскими песнями и плясками до утра».