Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков

Скотт рассказывает, как мастер приходил утром на работу и говорил рабочим, находившимся под его началом: «Ну, сегодня мы должны сделать то-то и то-то». Рабочие насмешливо ухмылялись и говорили: «Проваливай. Ты сам – вредитель. Завтра придут за тобой и арестуют. Все вы вредители – и инженеры, и специалисты-техники».

Скотт упоминает некоего Гарриса – американского «инженера-консультанта, которому платили кругленькую сумму в американских долларах, снабжали его икрой в стране, где не хватало хлеба и совсем не было сахара, для того, чтобы он продвигал строительство Магнитки». И он же отмечает, что его положение в любой момент могло пошатнуться. Скотт присутствовал при сцене, когда Гарриса ругал заместитель директора строительства Шевченко, у которого «были довольно ограниченные познания в технике, и по-русски он писал с ошибками». Шевченко говорил об «окружении враждебных капиталистических государств, …цитировал Маркса и Сталина, помянул и судебное следствие по делу группы Рамзина и иностранных шпионов».

В этих словах содержалась прямая угроза. Профессор Леонид Рамзин – директор Всесоюзного теплотехнического института, был объявлен в 1929 году главой «Промпартии». Судебный процесс по сфабрикованным материалам о вредительстве сильно ударил по русской технической интеллигенции, всего по делам, связанным с «Промпартией», было арестовано более 2 тыс. человек. Некоторые из них после суда пребывали в Магнитогорске, как, например, инженер-электрик Тихомиров, который «был в прекрасных отношениях со многими иностранцами, основанных на взаимном уважении. Тихомиров держался с огромным достоинством. Как и все русские, он не терпел никаких пренебрежительных замечаний в адрес своей страны или ее правительства».

Дело Промпартии. Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР под председательством А. Я. Вышинского

Тысячи людей были арестованы, в результате сильно сократился выпуск продукции коксохимического комбината. Джон приводит поразивший его эпизод, когда «в Свердловске у здания НКВД собралось несколько сотен женщин, которые принесли для своих арестованных передачи с едой и одеждой. После того как они простояли там несколько часов, им в грубой и резкой форме сказали, что в этот день передачи приниматься не будут. В толпе началось волнение. Кого-то толкнули, разбилось окно, и через пять минут на втором этаже здания не осталось ни единого целого стекла». И им ничего за это не было – посадить в тюрьму пятьсот женщин было невозможно, потому что тюремные камеры были уже переполнены.

Из Магнитогорска постепенно исчезли иностранные специалисты. Потом начались аресты любых иностранцев. Попал под подозрение и сам Джон Скотт, его заставили уволиться, Маше предъявляли серьезные обвинения на комсомольских собраниях, конфисковали пишущую машинку. «Я уезжал из Магнитогорска, глубоко потрясенный тем, что многие мои знакомые были арестованы. Все это казалось таким нелепым, противоречащим всякому здравому смыслу. Сталинская Конституция 1936 года обещала демократическое и свободное общество. Вместо этого оказалось, что НКВД – это основная организация, от которой зависит все происходящее, что чистки уничтожают, буквально пожирают все, что уже было создано».

Впрочем, по его мнению, происшедшее не могло подорвать советскую экономику. «Казалось, что все достойные и способные люди были расстреляны или арестованы. Но по существу это было ошибочное мнение. …Советский Союз – большая страна, и миллионы русских, которых чистки не коснулись лично, восприняли эту кампанию более или менее спокойно… Возможно, они были немного обеспокоены, но продолжали делать танки, читать газету “Правда” и устраивать учебные воздушные тревоги в свои выходные дни».

Специалист в Сибири

В мае 1932 года в Москву приехал молодой немецкий архитектор Рудольф Волтерс, специалист по проектированию вокзальных зданий. У себя в Берлине он случайно узнал, что представительство советского Наркомата железнодорожного транспорта давно и безуспешно ищет как раз такого специалиста, и предложил свои услуги. В Германии работы для архитекторов в это время практически не было. Но когда он прибыл в Москву, в наркомате сильно удивились и вообще приняли его, архитектора, за инженера-строителя. В конце концов его отправили в Новосибирск, где собирались построить новый вокзал, правда, так и не построили. Вернувшись в Германию, он описал свои впечатления в книге «Специалист в Сибири. Немецкий архитектор в сталинском СССР» (1933).

Бараки, сплошные бараки. Архитектор Вальтер Швагеншайдт предлагал даже возводить города, целиком составленные из одноэтажных бараков. Он разработал проект «развивающегося барака», который на первой стадии представлял собой одну большую коллективную спальню с нарами, а затем, по мере появления строительных возможностей, достраивался до «культурного барака» с удобствами.